стал ужасно болезненным.
– Кто вы такие?
– Это Тешейра, – мужчина с тункером слабо улыбнулся, – это Шипли, – мускулистая женщина кивнула, в кулаке у нее сверкнул серебром второй тункер, – а меня зовут Квебек. Что вам мало о чем говорит. И не должно, сеньор Ксавье Теслер.
– Я больше не ношу это имя.
– Мы знаем. Как вы уже догадались, мы не спускали с вас глаз. А также ушей и кое-каких других органов чувств, посложнее.
– Вы перехватили звонок в таксомоторную компанию.
– Разумеется.
Пауза. Затем:
– Ты. Кто ты такой? – Туссен употребил такое местоимение, словно обращался к знакомому: «¿Qui es-tu?» Человек, называвший себя Квебеком, улыбнулся. Внезапно разозлившись, Туссен выскочил из велотакси.
– Я не собираюсь играть по вашим правилам. Вы не выстрелите в меня. Вам нужно что-то, что может дать только Ксавье Теслер, и если вы убьете меня, вы этого не получите. Значит, я иду пешком.
Он повернулся спиной к тункерам. Он чувствовал себя так, как будто швы на коже расползлись, и сокровенные механизмы души оказались выставлены на всеобщее обозрение.
– О да, Туссен, ты прав.
Туссен остановился, подозревая, что ему позволили одержать эту маленькую тактическую победу только потому, что она обеспечила им больший стратегический выигрыш.
– Твоя подруга Хуэнь – та, которая в твоем присутствии возбуждается, – позови ее. Скажи, что ты передумал и хотел бы познакомить ее с Сантьяго Колумбаром в кафе «Конечная станция».
Как долго они наблюдали, слушали, нюхали, что сумели забраться так глубоко в нутро его жизни?
– Или?
– Трое вооруженных головорезов против двенадцати безоружных миролюбивых летунов?
– Пошел ты, Квебек.
Женщина по имени Шипли ухмыльнулась. Тешейра проводил Туссена до двери. Открыла Хуэнь.
– Решил, что ночь в Городе мертвых без возможности повеселиться со мной – слишком скучное занятие?
Туссен выдавил из себя улыбку, легкомысленный тон.
– Менять свое мнение – прерогатива мужчины. Ты идешь?
– Попробуй остановить меня.
Ему стало дурно, когда он увидел, как она возвращается в своем любимом шелковом жакете.
– Давай повеселимся!
Даже реакции águila было недостаточно, чтобы спасти ее. Человек, назвавшийся Тешейрой, сделал шаг вперед. И его лицо оторвалось, превратившись в струю чего-то серебристого (сохранившего призрак улыбки), устремилось к глазам Хуэнь, ее ушам, носу и рту. Девушка открыла рот, чтобы закричать. Серебристая жидкость хлынула внутрь, прямо в горло. Ее глаза превратились в слепые зеркальные овалы. Она судорожно, беспомощно замахала руками. Брюки потемнели от мочи.
Тешейра рухнул, как разбитая мраморная кариатида, на тщательно разровненный гравий и замер без движения.
Туссен упал на колени в приступе
