самом деле снотворное было наименьшим из его действий.
Наверное, я устыдилась бы своего поведения в комнате для утех, если бы смогла вспомнить подробности.
– Похоже, я допустила неосторожность, пригубив какого-то питья на улице, – со вздохом промолвила я и тут же вспомнила, что Антоний выпил куда больше меня. Я встрепенулась: – А что с благородным Антонием? Где он?
– Его никто не видел, – ответила Хармиона, взяв мои руки. – Но не бойся, он вернулся в свои покои. Его телохранители заметили, как он входил.
В надежде, что мой возлюбленный пребывает в не слишком плачевном состоянии, я приподняла уголок компресса и посмотрела на Хармиону:
– Я видела тебя с…
– Флавием, – закончила она.
– Ну и как, оправдал он твои ожидания?
Мне казалось, что оправдал. Во всяком случае, выглядела Хармиона удовлетворенной.
– Да, – коротко ответила она.
Интересно, к чему это приведет? Флавий не Аполлон, в этом отношении он не соответствует запросам Хармионы, но как земная замена бога, может быть, и сойдет.
Через несколько минут я встала и, коснувшись прохладного и чистого мраморного пола, подивилась тому, что после всего случившегося чувствовала себя отдохнувшей.
Снаружи море билось о волноломы и об основание маяка. Сейчас, в середине января, судоходство практически замерло: если в порт и поступали какие-либо грузы, то преимущественно сухим путем. С востока продолжали приходить караваны с предметами роскоши, но зерно, масло и вино, как и почта, временно не доставляли. Этот период затишья Эпафродит и его помощники использовали для проведения инвентаризации, подведения итогов и подготовки к следующему сезону.
Я послала за Цезарионом. Сын пришел, как только его наставник, старый ученый из Мусейона по имени Аполлоний, закончил утренний урок. В свое время Аполлоний учил меня саму, и я решила, что этот несколько занудный, но опытный и дотошный старик на начальном этапе подходит и для Цезариона. Он никогда не повышал голос; правда, на его уроках порой клонило в сон.
– Может быть, мы вместе поедим и ты расскажешь мне об учебе? – предложила я. – Кстати, как поживает твоя ящерица?
Его лицо осветилось.
– О, ящерица замечательная! Она у меня такая шалунья! Думаешь, только тележку возить умеет – как бы не так! Представляешь, сегодня спряталась в мой сапог. Я чуть не раздавил ее, когда обувался.
Он рассмеялся звонким высоким смехом.
– А уроки? – спросила я, пока Хармиона выкладывала для нас хлеб, пасту из фиг, овечий сыр и оливки.
Цезарион живо потянулся к ним.
– Ну… – Лицо его потускнело. – Я учил список фараонов, но их так много… – Цезарион откусил большой кусок хлеба и продолжал говорить: – И все они жили так давно… Мне бы хотелось, чтобы они были не просто именами. Чтобы я знал, как они выглядели, какие носили сапоги… и забирались ли туда ящерицы.
– Как
