моей конюшни, раз остальные не подходят?
– Пожалуй, мастер Фирним, я все-таки погляжу на пегую, – с сомнением протянул Мэт. – Но о десяти кронах не может быть и речи.
– Причем золотом, – добавил Фирним. – Хурд, приведи сюда «лезвие» для милорда. – Он снова подчеркнул название породы. Да уж, заставить его сбавить цену – задачка не из простых. Разве что поможет тот факт, что Мэт – та’верен. Хотя его удача никогда не помогала в таких прямолинейных вещах, как торг.
Хурд оказался тем, кто менял солому в стойле «лезвия»: на голове у мужчины осталась лишь парочка седых волос, а во рту наблюдалось полное отсутствие зубов. Последний факт становился очевидным, когда Хурд улыбался, что он, собственно, и делал, выводя кобылу на свет. Ему явно нравилось это животное. Еще бы.
Шла кобыла ровно, но Мэт все равно тщательно ее осмотрел. Зубы подтвердили, что насчет возраста Фирним оказался честен, – только дурак станет врать про возраст лошади, разве что покупатель сам окажется дураком. Но, как ни странно, большая часть торгашей сейчас придерживается именно такого подхода. Лошадь повела ушами, когда Мэт погладил ее по носу, проверяя глаза. Они оказались чистыми и ясными, без намека на мутные выделения. Мэт придирчиво ощупал ее ноги и не нашел ни воспалений, ни опухолей. Нигде не было ни намека на ссадину, болячку или лишай. Мэт мог спокойно просунуть кулак в промежуток между грудной клеткой кобылы и ее локтевым суставом – у нее, несомненно, размашистый ход, – но втиснуть ладонь между ее последним ребром и бедром было сложно. Она вынослива, и быстрый бег вряд ли повредит ее сухожилиям.
– Милорд, я смотрю, вы знаток.
– Вот именно, мастер Фирним. Десять золотых крон – это слишком, особенно за пегую. Знаете, кое-кто говорит, будто они приносят несчастье. Не могу сказать, что я в это верю. Иначе я даже не стал бы предлагать свою цену.
– Несчастье? Ничего такого не слыхал, милорд. И какова ваша цена?
– За десять золотых я куплю себе чистокровного тайренца. Не самого лучшего, но все-таки тайренца. Я дам за нее десять крон. Серебром.
Фирним запрокинул голову и вызывающе громко расхохотался. Отсмеявшись, он посерьезнел, и они продолжили торговаться. В итоге Мэт вручил ему пять крон и четыре марки золотом и еще три кроны серебром. Все монеты были отчеканены в Эбу Дар. В сундуке под кроватью у него имелись монеты из разных стран, но с иноземными деньгами всегда много мороки, потому что надо искать банкира или менялу, чтобы взвесить монеты и высчитать, как они соотносятся с местными. А Мэт не только не хотел лишний раз привлекать к себе внимание, но и понимал, что в таком случае ему придется заплатить больше, а то и все требуемые десять золотых крон. Судя по всему, весы, с помощью которых оценивают монеты, всегда склоняются в пользу менял. Мэт не предполагал, что ему удастся сбить цену настолько, но, судя по довольной физиономии Фирнима, который наконец-то заметно повеселел, тот не ожидал получить так много.
