новость лучше другой! – выругалась я про себя. – Рид не едет?!»
– В любом случае азгарн не вправе планировать мое путешествие. Мне необходимо собраться в дорогу и набраться сил после трех дней траура. К тому же с его стороны довольно жестоко превратить путешествие, которое задумывалось как повторный медовый месяц, в траурную процессию. Когда нас ждут ко двору Аруании?
– Через четыре дня, но я не советовал бы перечить…
– Адрин Сейн, помимо того, что я вдова гуана Лотарии, я еще и Тень аттана Корнуилса и еду в Аруанию как его представитель. Азгарн Сириллы не вправе указывать мне, что и когда делать, – твердо произнесла я.
Лучше сразу поставить его на место, а то эта блондинистая сволочь начнет все решать за меня, отыгрываясь за все.
– Прах гуана Лотарии принадлежит Аруании, и он имеет право решать, каким образом отправить его на родину, – тактично заметил аруанец.
– Что ж, я свое слово сказала, – не стала спорить я.
Если подумать, довольно глупо заставлять часть своих людей трястись несколько дней в пути, сопровождая прах. Это было задумано, чтобы помучить меня, а коль я участвовать в данном фарсе отказалась, то сомневаюсь, что кортеж поедет без меня.
Судя по тому, как блеснули глаза сайка Мюрея, он об этом тоже подумал.
В этот момент вернулся мой рыцарь со служанкой, которая принесла мне легкий завтрак. Пришлось выпить немного бульона, а потом поблагодарить за помощь и сослаться на дела. Нужно было срочно переговорить с аттаном и королем. Но избавиться от аруанцев оказалось не так просто. Они наотрез отказались отпускать меня куда-либо одну, настаивая, чтобы я отдохнула, и не успокоились, пока не проводили до покоев.
Прислонившись к закрытым дверям, я облегченно выдохнула и с удивлением услышала донесшиеся с той стороны слова сайка Мюрея:
– Потрясающая женщина! Три дня траура, а она бодра и деятельна.
– Вообще-то на кухне проговорились, что ее служанка уже приходила за завтраком, – донесся до меня смешок не такого уж и рыцаря.
– Знаете, когда я был мал и моя мать соблюдала три дня траура по погибшему отцу, я к ней пробирался тайком, приносил вино и хлеб, страшась потерять и ее. На мой взгляд, боль в сердце от потери близкого человека никак не зависит от голода, – мудро заметил Адрин Сейн, чем заработал себе очков в моих глазах.
Найдя, чем проколоть палец, я провела по татуировке, вызывая аттана.
«Виктория? – тут же отозвался он в моей голове. – Ваш траур закончен?»
– Нужно поговорить, – произнесла я.
«Удивлен, что вы вспомнили обо мне…» – холодно отозвался мужчина.
– Рид, хватит валять дурака! – не выдержала я. Он что, обиделся?! – Я только что узнала, что тебе запретили въезд в Аруанию. Нам нужно поговорить.
«Ты забыла, где мои покои?» – поинтересовался аттан, переходя на «ты» и умеряя свою язвительность.
– Нет, только
