вижу.Седой Базилик, как вершина азарта,
Голгофа любви над вечерним Парижем.
Ржавая штанга ЭйфЕлевой башни…
(в слове «ЭйфЕлевой» он ударение поставил не стандартно на первую букву Е.)
Мажет лазурь непристойного неба!
Сена – заводит со свободою шашни,
Вселяя надежду в тех – кто здесь еще не был!
Остров Сите – словно вкусная специя,
Сбросил тонкие трапы у пристани Лувра
Римский осколок, старинной Лютеции —
Тысячелетие людского разгула…
Висит аромат – любви и разврата,
Счастливы все от каштанов до арок
Быть здесь свободным – просто приятно,
Быть здесь влюбленным – просто подарок!
А по Конкорду ходят арабы,
На Елисейских, бродят цыгане,
Гранд опера изогнулся ухабом —
Изящным напыщенным и музыкальным!
И в винегрете людского веселья,
Париж искупается в сумраки ночи,
А утром забыв о вчерашнем похмелье —
Станет он, как дитя – вновь непорочным!
Как вам такие стихи? А? Понравились? Мне бы хотелось вот услышать ваше мнение? Просто, как человека? А? Только честно!
Маленький с удивлением кивнул головой и ответил:
– Это ж, что ж, ваше?! Мило, очень мило! Право скажу, не ожидал! Не ожидал. Не зря, я вижу, моя дочь в вас влюбилась. Есть вкус у девочки. Не такая уж вы и бездарность. Но, впрочем. Один стишок еще ничего не говорит! Как насчет моего предложения?
Щукин задумался. Закурил сигарету. Пауза повисла противной тишиной. Вилор вновь глотнул коньяка и поморщился. Маленький с нетерпением ждал его ответ, постукивая по подлокотнику пальцами. Наконец Щукин произнес:
– Хорошо. Я соглашусь. Но у меня, тоже есть кое-какая просьба. Вернее, условие.
Леонид с удивлением вскинул брови. Внимательно всмотрелся в глаза поэта, пытаясь распознать, что это шутка или искренность:
– Условие? Вы уже начинает меня раздражать. Вы наверно забываете кто я такой? Поймите. Я ведь могу все сделать и иначе. Но я просто не хочу огорчать мою девочку! Ну, хочу. И вам не хочу я зла! Не хочу! Поверьте! Я бы не предлагал вам прогуляться по Парижу! А смело бы мог вас упрятать, ну скажем лет на пять в зону! Как насчет того, что у вас тут найдут героин, наркотики? Вы ведь все представители богемы, любите кайфонуть? Как там у вас называется, с музой побеседовать?! А с ней, как я понимаю, без косяка, трудно разговаривать? Не так ли, господин поэт?!
Вилор рассмеялся. Это в конец разозлило гостя. Леонид побагровел, но сдержался и молча дожидался, когда Щукин ему что-то ответит. А тот, всплеснул руками, издевательски пробубнил:
– Скажите пожалуйста, какие вы тонкости знаете? Откуда? У вас в Госдуме вроде и поэтов-то нет. Хотя простите. Сейчас там хватает артистов. Простите. Ну, не об этом разговор. Черт с ними, со стихами. И все-таки есть у меня просьба! Если уж вы говорите такой добрый с одной стороны, а такой всесильный с другой, то вам ее выполнить ничего
