проберется через эти унылые шотландские горы и каким-то чудом достигнет дома в Эшере, мать попросту вернет его обратно. Больница для умалишенных постоянно вызывала в памяти ужасы школы: дормиторий с железными койками, одетые в форму обитатели, по большей части не замечавшие его. И полностью мужской мир – как все психбольницы, эта разделялась на мужское и женское крыло, разнополые пациенты содержались отдельно. Судя по взглядам других пациентов, Фрэнк догадывался, что они знают о содеянном им и, быть может, даже побаиваются его. Медицинские работники тоже напоминали учителей – суровым военным обращением и склонностью прибегать к жестким мерам при возникновении сложностей. Фрэнк долгие годы старался не думать о школе, но теперь то и дело возвращался к ней мыслями. Впрочем, в школе было хуже, чем здесь.
Во второй половине дня Фрэнку предстояло явиться на прием к доктору Уилсону, главному врачу, чей кабинет располагался в приемном отделении. Идти ему не хотелось, единственное, чего хотелось, – сидеть в тихой комнате. Иногда сюда заходили другие пациенты, но в тот день он был один. Появилась надежда, что про него забыли – про приемы забывали сплошь и рядом, – но спустя час дверь открылась и вошел молодой человек в островерхом колпаке и коричневой саржевой форме старшего санитара. Прежде Фрэнк его не встречал. Мужчина был низкорослым и коренастым, с узким лицом и длинным носом, когда-то основательно сломанным. Карие глаза смотрели настороженно. В руках он держал сложенный большой зонтик. Он кивнул Фрэнку и дружелюбно улыбнулся. Фрэнк удивился: помощники по большей части относились к пациентам как к непослушным детям.
– Фрэнк Манкастер? – спросил медик с резким шотландским выговором. – Как поживайэте?
Фрэнк широко осклабился, показав все зубы в своей обезьяньей улыбке. Шотландский говор заставлял его робеть, потому что напоминал о школе. Но речь санитара сильно отличалась от выговора представителей эдинбургского среднего класса, с растянутыми гласными и раскатистым «р», который преобладал в Стрэнгмене, – он говорил быстро, слепляя слова, более гортанно, но, на взгляд Фрэнка, не так угрожающе. Глаза санитара немного расширились – так бывало со всеми, кто видел улыбку Фрэнка в первый раз.
– Меня зовут Бен, – сказал он. – Я отведу вас к доктору Уилсону. В днэвной комнате сообщили, что вы здесь.
Фрэнк неохотно пошел вслед за Беном через комнату для отдыха, где несколько пациентов сидели, ссутулившись, перед телевизором. Показывали «Детский час» – марионетка в полосатой пижаме лихорадочно плясала на концах веревочек.
Они прошагали по гулкому коридору к главной двери, вышли под дождь. Бен раскрыл зонтик и знаком пригласил Фрэнка встать рядом. Оба зашлепали по залитой водой дорожке, проходившей через лужайку.
– Как понимаю, вы видели доктора Уилсона в приемном покое? – осведомился Бен как бы между делом.
– Да, и на прошлой
