проблем.
– Хорошо.
Реннер откинулся на спинку кресла.
– Вы вылетаете из Темпельхофа в Лондон завтра в девять утра, – сказал Карлсон. – Вас доставят в посольство, где сообщат дополнительные сведения касательно вашего поручения. А пока никому ни слова.
– Есть, – ответил Гюнтер, а про себя добавил: «У меня не осталось никого, кому я мог бы рассказать».
– Привезете мне из Лондона английского чаю? – спросил Карлсон. – «Эрл Грей». – Он расхохотался и посмотрел на Реннера. – Напиток для старух. Моя жена любит заваривать его, когда ее тетки приходят в гости.
По мере приближения к центру Лондона движение становилось все более плотным. Большой «мерседес» остановился перед светофором в гуще курносых английских машин. Гюнтер видел отражение своего лица в стекле. Он начал сдавать: лицо выглядело обрюзгшим, хотя линия рта и подбородок оставались твердыми. Нужно больше упражняться – Ганс всегда держал себя в форме. Когда они поехали по широкой Юстон-роуд, на ветровом стекле появились мелкие капли дождя.
Впервые Гюнтер приехал в Англию в 1929-м, чтобы год поучиться в Оксфорде. Уже тогда англичане показались ему хилыми. Тем не менее он вернулся работать в Лондон после подписания Берлинского договора, и пять лет взаимодействовал с местными полицейскими, уча их тому, как подавлять мятежи, справляться с гражданскими беспорядками, бороться с терроризмом. Англичане сами накопили немалый опыт в Ирландии, но расслабились на протяжении спокойных сороковых.
Машина свернула налево и поехала мимо старинных зданий, зеленых скверов и деревьев с голыми ветками. Они подкатили к Сенат-хаусу с тыльной стороны, где территория посольства была защищена бетонной стеной двадцатифутовой высоты, патрулируемой британскими полицейскими. Немецкий солдат открыл стальные ворота, и автомобиль въехал во двор. Засидевшийся Гюнтер выбрался наружу и поднял глаза, глядя на девятнадцатиэтажное здание, вздымавшееся подобно высокой, узкой пирамиде. Громадные флаги со свастикой колыхались на холодном резком ветру. Гюнтера всегда впечатляли пропорции и функциональность этого сооружения.
Водитель повел Гюнтера по знакомым, облицованным камнем коридорам к широкому центральному вестибюлю, где на могучем постаменте стоял мраморный бюст фюрера высотой в десять футов. Здесь было шумно, как и в прежние времена. В обширном пространстве раздавался шум шагов и голосов; сновали мужчины в мундирах, цокали высокими каблуками машинистки в строгих платьях, с папками под мышкой. Его провели к лифтам. Шофер показал пропуск дежурному, еще одному солдату. В лифте, плавно поднимавшемся на тринадцатый этаж, они оказались единственными пассажирами.
– Каково это – вернуться назад? – поинтересовался Людвиг.
– Все до уныния знакомо. Но здесь хотя бы нет пыли в воздухе, как в Берлине.
– Верно. Хотя
