нашла ее на чердаке своего дома, спрятанную под соломой.
– Где именно в провинции?
– В Лильбонне, между Руаном и Гавром.
– Понятно. И откуда же взялась эта шкатулка?
– Не знаю. Я маму не расспрашивала.
– Камни были в таком же виде, как сейчас?
– Нет, они были вставлены в большие серебряные кольца.
– И эти кольца?..
– Еще вчера они лежали в моей коробке с театральным гримом.
– Значит, их там уже нет?
– Нет, я отдала их господину, который пришел ко мне в уборную, чтобы поздравить, и случайно их увидел.
– Он был один?
– С ним были еще двое. Он коллекционер. Я обещала ему принести сегодня в три часа все семь камней, чтобы он вправил их обратно. Он хочет выкупить их у меня за хорошую цену.
– У этих колец есть надписи на внутренней стороне?
– Да… какие-то слова старинным шрифтом, но я к ним не присматривалась.
Рауль, поразмыслив, заключил серьезным тоном:
– Советую вам хранить в строжайшей тайне все, что с вами произошло. В противном случае дело может иметь неприятные последствия – не для вас, но для вашей матери. Непонятно, каким образом могли очутиться у нее в доме кольца, хотя и не очень ценные, но представляющие большой исторический интерес.
Брижитт Русслен растерялась:
– Я готова их вернуть.
– Не нужно. Сохраните камни. Я сам потребую от вашего имени возвращения колец. Где живет этот господин?
– На улице Вожирар.
– Его имя?
– Боманьян.
– Хорошо. И последний совет, мадемуазель. Уезжайте из этого дома. Он расположен в слишком уединенном месте. Поживите какое-то время – скажем, месяц – с вашей горничной в гостинице. И никого не принимайте. Договорились?
– Да, месье.
На улице Жозефина Бальзамо вцепилась в руку Рауля д’Андрези. Она выглядела очень взволнованной и явно не думала больше ни о своей обиде, ни о мести. Она спросила:
– Я ведь все верно поняла? Ты идешь к Боманьяну?
– Да.
– Но это безумие.
– Почему?
– К Боманьяну! Как раз тогда, когда он дома, и не один, а с двумя друзьями.
– Два плюс один равно трем.
– Не ходи туда, прошу тебя.
– Но почему? Думаешь, они меня съедят?
– Боманьян способен на все.
– Так он, оказывается, людоед?
– О, не смейся, Рауль!
– Не плачь, Жозина.
Он почувствовал, что к женщине вернулась искренность, а с ней и нежность, – теперь она не помнила их ссоры и волновалась за него.
– Не ходи туда, Рауль, – повторила она. – Я знаю дом Боманьяна. Трое бандитов набросятся на тебя, и никто не придет тебе на помощь.
– Тем лучше, – возразил он, – значит им тоже никто не придет на помощь.
– Рауль,
