настолько благоприятным, что Леонар даже достал нож.
– Убери нож и оставь нас, – сказала Жозина. – Вы, Корбю, тоже. И без глупостей, слышите?
Все это время она не поднималась со стула, но теперь вдруг появилась из-за кустов.
Леонар возмутился:
– «Без глупостей»?! Глупость – это оставлять его в живых. Раз уж он у нас в руках!
– Уйди! – приказала она.
– Но эта женщина… Эта женщина нас выдаст!
– Нет. Вдова Русслен не станет болтать. Она будет молчать.
Леонар зашагал прочь, и графиня приблизилась к Раулю.
Он долго смотрел на нее, и в этом взгляде было столько ненависти, что она смутилась и пошутила, чтобы прервать молчание:
– Каждому свой черед, не правда ли, Рауль? Удача приходит то к тебе, то ко мне. Сегодня ты одержал верх. А завтра… Но что случилось? У тебя странный вид! И такой тяжелый взгляд…
Он решительно ответил:
– Прощай, Жозина.
Она слегка побледнела:
– Прощай? Ты хотел сказать – «до свидания».
– Нет! Прощай.
– Значит… значит… ты больше не хочешь меня видеть?
– Не хочу.
Она опустила глаза, дрожь пробежала по ее векам. Губы все еще улыбались, но улыбка стала горестной.
Она тихо сказала:
– Почему, Рауль?
– Потому что я увидел то, что никогда… никогда не смогу тебе простить, – ответил он.
– Что же ты увидел?
– Руку этой женщины.
Она словно разом лишилась сил и пробормотала:
– Ах! Понимаю. Леонар причинил ей боль… Но ведь я ему запретила… и думала, что она просто уступила угрозам…
– Ты лжешь, Жозина. Ты слышала крики этой женщины, как слышала их и в лесу Молеврие. Казнь совершает Леонар, но злая воля, замысел убийства исходит от тебя, Жозина. Это ты послала своего сообщника в маленький домик на Монмартре с приказом убить Брижитт Русслен, если она будет упорствовать. Это ты не так давно подложила Боманьяну яд в снотворное… И это ты расправилась с двумя друзьями Боманьяна – Дени Сент-Эбером и Жоржем д’Иновалем.
После этих слов она взбунтовалась:
– Нет, нет, я тебе не позволю… Все неправда, и ты это знаешь, Рауль.
– Да, ты придумала удобную сказочку о другой женщине… другая женщина, похожая на тебя, совершает преступления, в то время как ты, Жозефина Бальзамо, довольствуешься менее жестокими авантюрами! Сначала я в это поверил. Я тоже позволил запутать себя историями об одинаковых женщинах: дочке, внучке, правнучке Калиостро. Но теперь все кончено, Жозина. Если до сих пор я предпочитал не видеть то, что меня ужасало, то эта покалеченная рука заставила меня взглянуть в лицо правде.
– В лицо лжи, Рауль! Ты в плену ложных толкований. Я не знаю
