мы находимся в герметично закрытой кабине, – объяснил Визафмал, – и ничто не может сюда проникнуть. Темный металл и прозрачное кристаллическое вещество не пропускают жар и холод, воздух и эфир или любое известное космическое излучение, за исключением света, который проходит через прозрачный металл.
Когда он замолчал, Элвор понял, что их окружает абсолютная тишина, словно в межзвездном пространстве. Шум улиц, гром, грохот и лязг большого города, все вибрации и колебания – все, что он мог услышать или почувствовать, как будто осталось в миллионах миль от них, в неком другом мире.
В заполнявшем машину красном сиянии, источник которого он не мог обнаружить, поэт взглянул на своего спутника. Визафмал вновь обрел облик жителя Антареса, словно всякая необходимость притворяться человеком наконец отпала, и теперь возвышался над Элвором, сверкая переливчатыми пятнами волнующихся цветов всех мыслимых и немыслимых оттенков, каких поэту доселе ни разу не доводилось видеть, – от огненно-голубого, изумрудного и аметистового до сверкающе-багрового, красно-оранжевого и шафранного. Подняв одну из пяти рук с парой гибких пальцеобразных отростков, многосуставчатых и способных изгибаться в любом направлении, антаресец коснулся тонкой проволоки, что была натянута над их головами между двумя стержнями. Он ущипнул эту проволоку, словно музыкант, перебирающий струны лютни, и та издала единственную отчетливую ноту ранее неслыханной Элвором высоты. Ее чистая неземная острота заставила поэта содрогнуться в странной тоске, и вряд ли он сумел бы выдержать продолжение звука, но тот прекратился мгновение спустя, сменившись более переносимым певучим гулом, казалось исходившим откуда-то из-под ног. Посмотрев вниз, Элвор увидел, что большой диск в нижней части стержня начал вращаться, сперва почти незаметно, но потом все быстрее, пока вращение не стало неразличимым, а певучий гул – мучительно сладостным, пронизывая чувства подобно острому ножу.
Визафмал коснулся еще одной проволоки, и диск внезапно перестал вращаться. К несказанному облегчению Элвора, смолкла и мучительная нота.
– Мы в эфирном пространстве, – объявил антаресец. – Если желаешь, можешь выглянуть наружу.
Посмотрев через щель в темном металле, Элвор увидел вокруг, наверху и внизу безграничную черноту космической ночи, переполненную неисчислимыми триллионами звезд. Ощутив сильное головокружение, он пошатнулся, словно пьяный, и попытался опереться на стену машины, чтобы не упасть.
Визафмал тронул третью проволоку, но на сей раз Элвор не услышал ни звука. Вместо этого на него обрушилось некое подобие электрического разряда, словно сокрушительный удар мощного взрыва, сотрясший его с головы до пят. Он чувствовал, будто тело пронзают бесчисленные раскаленные иглы, а потом – будто его раздирают на невидимой дыбе на тысячу кусков, кость за костью, мышцу за мышцей, жилу за жилой, нерв за нервом. Пошатнувшись, он осел на пол, но не лишился чувств окончательно, –
