яйцам. Он согнулся в три погибели, ругаясь всеми бранными словами, которые знал.
– Сука, мои яйца! – прохрипел хулиган, держась за больное место обеими руками.
Его пузатый друг смотрел на Татьяну ненавидящими глазами, он сжал руки в кулаки, готовясь навалять ей по полной программе.
– Даже не думай! – предупредила Татьяна, выкидывая лезвие ножа.
Она продемонстрировала мужику сей опасный предмет, чем, конечно, заставила противника задуматься о последствиях. Друг мгновенно протрезвел и боязливо смотрел на ножик.
А вот Олесе Бондаренко повезло намного меньше: она умудрилась выхватить еще один фингал, только уже под второй глаз. Мужик, который подарил ей этот синяк, стоял и улыбался, радуясь своему шедевру.
– Блядь, ну как же так! – досадовала девушка. Она сверлила суровым взглядом мужика, который так некрасиво разукрасил ее лицо. Олеся присела и демонстративно разбила бутылку с вином прямо о бордюр. У нее в руке осталась часть бутылки в виде розочки с острыми концами.
– Иди к мамочке, гондон! – грозно выкрикнула девушка и двинулась на противника.
Он понял, что дела его плохи, и начал пятиться. Мужик искал глазами какой-нибудь предмет, чтобы отбиваться от Олеси. Вдобавок она продемонстрировала ему рабочий шокер, пуская небольшие разряды в воздух.
Последнему приятелю из этой дурной компании повезло меньше остальных. Он думал, что ему досталась соплячка, с которой легко разобраться, но вышло все наоборот. Когда мужик, как маньяк, набросился на Альбину, та пустила ему в глаза приличную дозу газа из баллончика. И теперь этот мудак держался за обожженные глаза, на какое-то время потеряв зрение.
– Мои глаза! Сучка, я ничего не вижу! – визжал он, как резаный поросенок. Эти вопли достали Олесю Бондаренко, поэтому девушка подошла ближе и пустила в дело шокер, вырубив бедолагу на неопределенный срок. Теперь их было трое на трое.
– Ну что, задрот, может, вскрыть тебе горло? – Татьяна Белова держала ножик возле кадыка дебошира, который стоял перед ней на коленях. Для пущей убедительности и устрашения она надавила острым лезвием ему на шею, оставляя там небольшой порез, из которого моментально начала сочиться кровь, капая прямо на чистую одежду мужчины.
– Мне больно. Перестань! – умолял ее дебошир. Он оказался в том положении, в котором, по его мнению, должны были оказаться эти девчонки.
– Хочешь жить – проси у нас прошения! – заявила Татьяна, желая, чтобы он извинился за ту грязь, которую вылил на девчонок.
– Хорошо, простите меня за все, – прошептал ослабевший мужик, чтобы спасти свою шкуру. Его оставшиеся друзья даже не пытались вызволить своего главаря, так как поняли, что с этими девчонками шутки плохи.
– Нет, так не пойдет! – грозно выкрикнула Татьяна, снова надавив на шею острым лезвием ножа. – Давай, скажи вот так: «Девчонки, простите нас, козлов, мудаков и гондонов!»
Дебошир повторил за ней слово в слово,
