завести домой сама Тиффани. Я прежде никогда не была пассажиркой её серебристого BMW. Получается, Джерри чуть ли не впервые за всю свою жизнь оказался прав: всё действительно изменилось.
– Значит, особняк в Европе? – первой заговорила я, стоило нам отъехать от дома Джерри. – А я думала, что ты настолько сильно любишь свою работу, что ни за что бы не уехала из Бостона.
– Через два года мне исполнится пятьдесят лет, мама. Бóльшую часть своей жизни я посвятила делу критика, а это не самый лёгкий бизнес. У меня были и поклонники, и два предложения выйти замуж, но я отказалась и от замужества, и от идеи стать матерью, и всё ради того, чтобы реализовать себя в деле, в котором меня даже по истечении двух с половиной десятилетий ценят только наполовину. Скажу откровенно: это дело опостылело мне уже достаточно давно. Моя работа умеет только брать, отдает же взамен сущие крохи: дипломы, авансы, приглашения на званые ужины элит… Я немного устала. Хочу отдохнуть. Но для того отдыха, который я хочу для себя, нужны деньги. Да, в свои сорок восемь я вся подтянутая, упругая и свежая, но всё это не даётся мне бесплатно: массажи, уколы, йога, все круги спа-салонов, да еще нуждающийся в постоянном обновлении гардероб – вот основная статья моих расходов. Я бизнесвумен, которая наконец может признаться в том, что устала. Не хочу прозябать в безликой Бостонской суете из бетона и механических шумов. Обожаю озелененные европейские города с их древней архитектурой. Так почему бы и не начать новую жизнь с Европы?
Я задумалась: и вправду, почему бы?..
– Мама, ты меня слушаешь?
– Что я пропустила?
– Закари говорил, что возил тебя утром на перевязку руки. Как себя чувствуешь?
Что это, забота? Или беспокойство о том, чтобы я не испустила последнее дыхание до того, как они успеют разбогатеть через меня?
– Рука всё ещё побаливает, но я чувствую себя в порядке. Доктор даже сказал, что кожа заживает очень хорошо, как для моего возраста. Секрет в марлевых примочках из трав, которые я делаю по утрам и по вечерам… – я покосилась взглядом на дочь и увидела то, что и ожидала: безразличный взгляд незаинтересованного слушателя, сверлящий лобовое стекло. – Я думала, ты хотела уехать в Бостон сегодня вечером.
– Издеваешься? По такому случаю я, конечно же, задержусь.
Даже на дни рождения своих родителей она не задерживалась, а здесь – без проблем, и даже дела на роскошной работе уже не помеха. Я замолчала, решив переварить всю новую информацию в тишине, но не знала, с какого конца взяться за переваривание. С того ли, что я все эти годы была слепа, или с того, что по чуть-чуть начала прозревать только сейчас, когда уже слишком поздно…
Наконец мы подъехали к моему дому, Тиффани остановила автомобиль прямо напротив подъезда.
– Дом, милый дом, – улыбнулась мне дочь.
– Тиффани, – я посмотрела в светлые глаза своей дочери в упор и с лёгкостью разглядела в них не только Бекс, но и Трумана, а себя с Геральтом нет, не увидела.
