язык – он искусственный, верно?
Айвин кивнул. Это был правильный вопрос.
– Периодически я вижу знакомые символы, но… – Эйрик развел руками. – Я бы предположил, что он создан народами из разных миров, чтобы… Для чего, Айвин?
– Да много для чего. Чтобы сохранять пороги, например. Без этого языка нам приходилось бы добираться из одного мира в другой через космос или кротовые норы. Долго, дорого, неэффективно, бессмысленно.
– А я бы хотел полететь на Луну, – сказал Эйрик.
– Зачем лететь, если туда можно просто шагнуть?
– Не знаю. Я читал про нашу древнюю космическую программу, слышал всякие легенды из других миров.
Айвин в какой-то степени понимал его. Романтика космических путешествий и ему была не чужда. Когда-то он писал истории про покорение других планет с помощью специального оборудования. Тогда ему казалось, что преодоление земной тверди с помощью собственных усилий имеет бо́льшую ценность. Спроектировать и построить космический корабль, годами готовиться к полету, учиться пилотировать, поддерживать работу сложных механизмов…
Потом он понял, что в жизни и так найдется что преодолеть.
– Я не могу проводить курсы, потому что прочтение этого языка для каждого свое. Символы не меняются. Просто ты видишь чужое прочтение. Тысячи чужих прочтений. Когда ты найдешь свое, все изменится. Ты все поймешь.
Эйрик удивленно поднял глаза. Он явно этого не ожидал.
– Есть вообще вероятность, что я однажды пойму все это?
– Да, вероятность есть. Может, тебе нужно больше пытаться. Может, наоборот, отвлечься. А может, тебе не хватает правильной мотивации.
– Да-да, – отозвался тот, снова зарывшись в рукопись. – Чего мне не хватает, так это вина. Возьмешь бутылочку зеленого?
– Конечно, – кивнул Айвин и отправился в хранилище. В этом мире он тоже успел полюбить вино.
Дракон не отвечал. Да и что он мог ответить?
Дракон не двигался. Он был слишком тяжел, чтобы двигаться.
Но что-то направило ее сюда. Что-то звало. И она пришла.
То, что обычные люди приняли бы за камень, было его кожей.
Она сидела, прислонившись к одному из гребней.
Наступала ночь, но вокруг не было ни одной сирены. Слишком жарко, вода почти кипит. Все морские создания давно уже уплыли. Или сварились.
– Ты так ничего и не скажешь? – спросила она, похлопав его – или ее? – по голове. – Я пришла к тебе со своим проклятьем. Я забываю свою жизнь. С каждым днем я помню все меньше. Я пыталась вести дневник, но потом стало слишком больно. Я не могу так больше. – Она легонько стукнулась затылком об его рог-скалу. Затем еще и еще. Спрятала лицо в колени. – Я готова принять проклятье полностью. Но только чтобы сразу. И чтобы не осталось ничего от меня. Ничего из того, что я помню. Я читала про убийство дракона. Если я убью тебя, то смогу стать тобой. Я читала про обмен. Если я смогу отдать тебе нечто
