снегом. Это Альрик почти не изменился, лишь стал чаще заводить новых любовниц. А для зимней стихии нужно созреть.
Но теперь это не имело значения.
– С богами не спорят, – заметил он.
Пусть отец уверял, что счастлив своей новой судьбой, Рауд не сомневался: он не уступил бы ни титул, ни дар не будь на то воли богини.
– У твоей Кошки шок, – сказал отец. – Когда восстановит силы, позови меня, я с ней потолкую.
– Если она согласится.
– Ты собираешься ее спрашивать?
Рауд отвел глаза. На кону стояло слишком многое, но…
– Мы и так напугали ее до полусмерти. Отторжение началось раньше, чем должно было.
– Это из-за того, что у нее нет связи с основным телом.
Вот оно что. Кошка сказала, ее околдовали. Он не поверил. Но отсечение от Небыли – тоже разновидность колдовства…
– В любом случае я буду говорить с ней сам.
– Уверен, что справишься? Она выглядела, как…
– Кукла, – подсказал Рауд.
Ловушка обладала свойствами мира снов, а в мире снов обычный человек – или оборотень – не способен ни лгать, ни менять вид по собственной воле. Вернее, способен, но лишь в том случае, если обманывает сам себя и верит в свой обман. Это редкость, род душевной болезни. Проделывать такое осознанно может лишь истинный мастер, а Кошка мастером не была.
Но и обыкновенным оборотнем тоже.
Ее человеческое обличье напомнило Рауду куклу, стоявшую на каминной полке в мамином будуаре. Красные юбки, пышные формы, белокурые локоны. Фигурка в шаре была слишком маленькой, чтобы рассмотреть подробности, однако в жизни женщина вряд ли станет подражать кукле…
Есть ли у Нежи власть над снами?
– Светлые боги никогда не давали оборотням своих личин.
Отец передернул плечами:
– Все когда-то бывает в первый раз. Эта девица вошла в твой сон легко и незаметно, как истинный фантум.
– Возможно, она просто бездумное орудие. Мы оба знаем, как боги умеют играть с людьми.
– Только не дай милому личику ввести тебя в заблуждение, – опершись о подлокотники, отец наклонился вперед. – Фантум светлой богини все равно фантум. Помни, что случилось с Гинасом.
Он поглядел на заснеженные ели, на мягкие хлопья, беззвучно летящие с высоты – из ниоткуда в никуда.
– Я хотел предупредить тебя, Рауд. С некоторых пор в сон-эхе дворца появились странные оттенки. Нет оснований подозревать злонамеренное воздействие. Там каждую ночь засыпает слишком много людей, и магов в том числе, колебания эха неизбежны. Но мне это не нравится.
Все было как прежде – карета, волчья шуба. И я в кошачьем теле. Вроде бы и мига не прошло, но от кучера и его тулупа остался один запах, под полозьями бодро пел снег, звенели бубенчики. В окна лился тихий дневной свет, отражаясь от начищенных сапог графа.
Даниш-Фрост сидел напротив – нога на ногу, руки скрещены на груди.
