просто-напросто быть мужчиной для женщин. Энергичные особы, слишком увлеченные своими делами, не успевают обзавестись партнером или же не хотят обременять себя постоянным любовником. А жены… слишком занятые мужья не уделяют им внимания. Я делаю их счастливыми. Какая радость! Я даю то, чего им не хватает. Я уверяю их, что меня соблазняют, а потом доказываю, что они меня возбуждают. Они преображаются: даже дурнушки в моих руках хорошеют.
Он спохватился:
– Зря я это тебе сказал. Не было ни одной, которая была бы мне противна. В каждой женщине есть женщина. – Он схватил меня за руку. – Я не могу удовлетворить все запросы. Есть у меня еще двое молодцов, Икемувередж и Энеб, они заменяют меня иногда или помогают мне, но рассчитывать на этих лентяев невозможно. Ты кажешься мне надежным, к тому же ты злишься.
– Я злюсь?!
– За эти три дня, на берегу Нила, я заметил, что ты в ярости.
Я отвернулся. Пакен был прав! Но как он заметил мою ярость, ведь он казался абсолютно безучастным? Его голос смягчился, стал чарующим, как флейта в нижнем регистре:
– Так ты согласен? Фефи забирает треть выручки: она привлекает клиентов, отбирает, организует встречи. Остальное твое.
– Я… никогда этим не занимался… ну… никогда не жил так…
– В чем сомнения? Робеешь проявить себя мужчиной? Быть любезным с дамами? Расплатиться за то, что было тебе даровано?
– О чем ты?
– О красоте.
Он стал поглаживать свои плечи и продолжил:
– Я красив, и это факт. Тут нет моей заслуги. Однако это обязывает меня к двум вещам: поддерживать свою красоту и делиться ею с другими.
Он прикрыл глаза и с полуулыбкой указал мне на изысканный домик и богатых клиенток:
– Я возвращаю дарованное мне. Разве это не прекрасно?
К нему вернулся покой, и лицо его осветилось. Меня изумила его самонадеянность.
– Ты правда считаешь себя подарком?
– Безусловно. Божьим даром. Подарком для женщин.
Его искренность была поразительна. Я обескураженно пробормотал:
– Я еще не встречал человека, который так любил бы себя.
Он серьезно посмотрел на меня и заключил:
– Согласись, было бы эгоистично пользоваться этим в одиночку.
– Чем?
– Собой.
С этими словами он развернулся и пересек зал. Этот тип меня озадачивал. Театральными были и его жесты, и его слова, но я не понимал, что руководит Пакеном, самодовольство или ум. Мошенник он или простак?
Он подошел опять, на сей раз вместе с Фефи, встал передо мной и объявил:
– Ноам согласен.
Фефи внимательно разглядывала меня, будто кусок мяса на базарном прилавке. При виде моей ладони она вздернула бровь.
– Какие забавные пальцы. Они срослись.
– Это фамильная черта, – отозвался я, демонстрируя средний и безымянный пальцы, соединенные перепонкой.
– Это не имеет значения; важно, что
