клочками бумаг.
Главные опыты проходят в отсутствие дома родственников.
Время отлучки домочадцев тщательно вычислялось заранее, а порой планировалось и стимулировалось самим Михейшей.
Например, Михейша внезапно заболевал и тогда: «Кха-кха, бабуля, я козьего молочка что-то прихотел».
Болезнь внуков для бабки это святое. Тут бросаются все необязательные дела. Козье молоко Михейша принципиально не пьёт, но единственная в округе чужая коза проживает существенно дальше, чем родная корова в стойле, и это выгодно Михейше.
Михейша продолжает ныть: «Болею. Горло дерёт».
Медицине ради такого Михейше тоже пришлось поучиться. Благо, тётка его – звать тётя Нина, а в быту просто Нинка, оставила здесь все свои студенческие шпаргалки и десяток книжонок по врачеванию.
Бабушка: «Ох, батюшки-светы! Сейчас сбегаю. Потерпи, внучек».
Михейша: «Ах, ох и ой», – вдогонку для правдоподобия.
Или: «Мамуля, тебя дед в школу чего-то зовёт».
А дед, кроме преподавания черчения, математики, физики, химии, – ещё и директор, а ещё он – инициатор строительства в Джорке теремка знаний для малолеток. Года четыре назад теремок разросся вширь четырьмя помещениями, накрылся тёсом и стал теремом. А точнее: реальной, рациональной, крытой, тёплой школой нового образца с заполнением новейшими металлическими арифмометрами гражданина-изобретателя Феликса.
– А что такое? Двойку схлопотал? Почему бы втроём дома не поговорить?
– Деда любит официоз.
И это правда. Всё – правда, кроме вымышленной болезни. Даже двойки приходится специально вымучивать и приносить в жертву успеваемости. В журнале у Михейши колы соседствуют с пятаками на равных.
Другой вариант. Мамуля надолго, увешавшись корзинами, плетётся на Большой рынок. Не тот, что за Бернандини номер один, а ещё дальше. А Полиевктовский дом почти на самой границе. Бабка собирается через Кисловку в лес за ягодой, беря с собой изрядную порцию табака и любимую, засмолённую насквозь трубку. Взрослых мужчин дома нет: у них как всегда масса вневедомственных забот.
Как только дом опустевает наверняка, тут начинается военное представление:
– Ленка, всё на мази! Тащи нитроглицерин. Где? Он на лоджии… в бумажках… под моим подоконником в щелях, между брёвен посмотри. Высох. Готов. Ссыпай в мешочки. Сорт первостепенный. Действуй чрезвычайно… Осторожно, Ленка! Мать твою!
– И твою тоже! – огрызается Ленка. Она готовит себя на эсерку Каплан, хотя пока того не знает. И Фани не знакома с Ленкой, а то пропустила бы Ленку вперёд, и, глядишь, сама бы осталась жива.
– Много не бери, хватит осьмушки. У нас в запасе всего пара часов.
Верная сообщница Ленка заворачивает порошок в бумажки и половину вручает Михейше. Бандит и бандитка
