Блад, большинство операций которого были так же внезапны, как нападение ястреба на добычу.
Находясь в зените славы, Блад действовал настолько мобильно, что испанцы искренне верили в его контакты с сатаной, утверждая, что только человек, продавший душу дьяволу, может так побеждать время.
Искренне забавляясь доходившими до него слухами о сверхъестественном могуществе, которым наделяли его суеверные испанцы, Блад старался по возможности обращать эти слухи себе на пользу, внушая еще больший страх своим врагам. Но когда вскоре после захвата в Сан-Доминго «Марии Глориосы» – мощного флагманского корабля эскадры адмирала испанского военно-морского флота в Карибском море маркиза Риконете – капитан услышал обстоятельный рассказ о том, как он на следующее утро после выхода из Сан-Доминго напал на Картахену, находящуюся на расстоянии двухсот миль, это навело его на мысль, что одна-две фантастические истории о его похождениях, дошедшие до него за последнее время, могли иметь более существенное основание, нежели простое суеверие.
В придорожной таверне в Кристианстаде, на острове Сент-Круа[6], куда «Мария Глориоса» (кощунственно переименованная в «Андалузскую девчонку») зашла за дровами и водой, Блад случайно услышал повествование об ужасах, которые вытворяли он и его команда во время рейда на Картахену.
Блад забрел в эту таверну, разгуливая по городу без определенной цели, что было одной из его излюбленных привычек. В таких прибежищах моряков со всего света всегда можно было почерпнуть полезные сведения. Ему не в первый раз случалось обзаводиться информацией о самом себе, однако никогда еще она не носила такого необычного характера.
Рассказчиком был крупный рыжеволосый и краснолицый голландец, владелец торгового судна с берегов Шельды, по имени Клаус, со смаком описывающий грабежи, насилия, избиения, а также убийство двух городских коммерсантов – членов французской Вест-Индской компании.
Блад без приглашения затесался в эту группу, намереваясь узнать побольше. Его присутствие было встречено с радушием, вызванным как элегантностью костюма, так и спокойной, властной манерой держаться.
– Мое почтение, господа. – По-французски капитан Блад говорил не так бегло, как по-испански, чему способствовали два года, проведенные в тюрьме севильской инквизиции, но все же достаточно уверенно. Без лишних церемоний усевшись на табуретку, он постучал по грязному сосновому столу, подзывая трактирщика.
– Когда, вы сказали, это произошло?
– Десять дней назад, – ответил голландец.
– Не может быть. – Блад покачал головой, тряхнув локонами парика. – Я точно знаю, что десять дней назад капитан Блад был в Сан-Доминго. Кроме того, вряд ли он мог поступать так злодейски, как вы описывали.
Клаус, неотесанный субъект, чей характер был под стать цвету его волос и физиономии, выслушал опровержение без особого восторга.
– Пираты есть пираты. Все они друг друга стоят. – И, как бы демонстрируя свое отвращение,
