«Жигули» отца, которые водил ещё в молодости, раскатывая с девицами. Конечно, никогда без разрешения отца машину не брал, даже сейчас… Утром Маркунин поехал к отцу в больницу. У него вся голова была забинтована, лицо изуродовано так, что глаза были еле видны из-за бинтов. Он попросил рассказать о случившемся после его отъезда. Маркунин-старший только выдавил имя соседского пацана. Маркунин-младший хотел объяснить отцу, узнавал ли у него Лежек, куда уехал, он, Юрий, и отец кивнул; в его глазах блеснули слёзы, и он быстро-быстро заморгал, закрыв ресницы. И тогда Маркунин попросил у отца машину, что возьмёт для важного дела…
В хутор Красный он поехал по главной магистрали, ведшей в областной центр. А можно было и просёлком, так даже ближе. Но ему важней ехать по оживлённой трассе, поскольку Лежек вряд ли знал просёлок. Дорога была мокрая. Маркунин не очень уверенно вёл машину, что вызывало в нём некоторое беспокойство. На «форде» могли его быстро догнать, которого, однако, он пока ещё не засёк позади своей машины. Когда он не спеша ехал через дачный посёлок, до того как свернуть на главную трассу, Маркунин надеялся, что Лежек сразу увяжется за ним и тогда бы он свернул с шоссе в любой проулок, чтобы вызвать пацана на открытый поединок и рассчитаться за отца. Теперь на трассе это было невозможно сделать, впрочем, Лежек, наверное, разгадал его план, решив не рисковать. Хотя у него совсем другая цель, чем просто преследовать его и отплатить за прошлое поражение и потерю крупного навара…
Прошло уже полчаса, как он мчался в хутор, совершенно забыв про Марину, и думая только о щенячьей своре Лежека, который ведь ещё в армии не служил. Маркунин тут же подумал, что его сыну от Татьяны лет семнадцать, его тёзка, значит, правда любила она. Андрюше от Веры лет восемнадцать, Яне от Нади, кажется, шестнадцать, хотя выглядела на все двадцать, так кричаще была одета. Онете от Жданы, наверное, за двадцать уже, она старше всех. У Марины сын такой же по возрасту, как и Яна, поскольку с их матерями судьба свела его почти в одно и то же время. С Надей познакомился, когда ездил в город за продуктами. Она тогда была соблазнительно-пикантной, это теперь спилась. Зато Марина вообще в рот не брала спиртного, он даже за это злился на неё, что скуку наводила своей трезвостью…
Маркунин так задумался, что чуть не проехал указатель, куда следовало свернуть, чтобы попасть в хутор, утопавший летом в густой тополиной и садовой зелени, а сейчас над ним высились голые громады тополей, занавешенные сплошной небесной серостью. Вот, правда, в щелку ударил яркий луч, следом пропавшего солнца, как подали знак счастья. И он судорожно вздохнул…
После окончания кулинарного училища Марина работала поваром в экспедиции. С помощью хуторян Маркунин быстро нашёл её дом, но подъезжать не торопился, глядя на добротное подворье издали, не выходя из машины, чувствуя прилив тоски, а в голове толпились разноречивые мысли. И не за одну не мог ухватиться. Из металлических, выкрашенных в зелёный цвет ворот, никто
