невысокой щели в ледяной стене. В ней же они и исчезли, утащив за собой большие свертки.
Все это наглядно показывало, насколько сильно луковианцы оторвались от нас землян. Пока мы там социальными классами мерились и похлебку с особыми добавками жадно хлебали, луковианские седоголовые разведчики упрямо тыкались во все стороны, щедро отдавая жизни, но при этом делая открытие за открытием.
Что ж… не в укор нам, но в похвалу им…
Вездеход выровнялся, проехал еще несколько метров и остановился. От кабины послышался голос Чиффа:
– Прибыли! Станция Пытливость! – не выдержав, он сбился со звучного серьезного тона и, по-мальчишески смешливо всхлипнув, добавил – Добро пожаловать на экскурсию, друзья мои. И я с немалым удовольствием выступлю гидом по этому гиблому месту…
Глава вторая
Станция Пытливость. Граница жизни и смерти
Притаившаяся у гребня высокого изогнутого холма станция была красиво и удивительно органично вписалась в этот мрачный снежный пейзаж. Почему-то мне сразу вспомнились многие старые фильмы о альпинизме и о покорении полюсов. Ведь именно в тех книгах я много раз видел такие вот невысокие каменные строения с низкими крышами, но удивительно толстыми стенами, подслеповатыми щелочками окошек, выдающимися вперед тамбурами и дверьми, в которые не войти, не согнувшись в три погибели. На крышах снежная шапка, белая вата укутала и стены везде, где ее не отбросили прочь старательные лопаты. Вездеход подошел к самой большой постройке вплотную, почти коснувшись примыкающего к дверям тамбура защитного навеса.
Покинув машину, я не стал торопиться внутрь, предпочтя встать под навес и оглядеться, благо несколько достаточно мощных ламп давали много света. Первое, куда смотрит в наших снежных краях бывалый человек, так это себе под ноги и вокруг. Снег вокруг был убран до каменистого основания вершины. Не везде, конечно, вокруг нас громоздились целые валы, позволяющие частично защититься от пронзительно холодного снега.
Я не заметил ни единого снежного червя, не говоря уже о медведях. В небе тоже хватало опасностей, но туда смотреть было бесполезно – что разглядишь в забитой снежной порошей черноте?
Вокруг вообще ничего живого – не считая нас, конечно. Заметив узкую тропинку, я вопросительно глянул на закутанного в меха Чиффа и тот кивнул, разрешая. Пройдя прикрытой узким навесом утоптанной дорожкой, через десяток шагов я оказался у края, частично заметенного снегом углубления с выложенными снежными блоками краями. Припорошенное белым тут в обилии лежало то, что в научных кабинетах принято нарекать неизбежными органическими отходами, а в быту называют просто – помойка. Я разглядел медвежьи кости и даже обрывки шкур. А вот это странно… Над ответом голову ломать не хотелось, так что я просто вернулся к навесу
