говорил Милый Друг в одноименном романе Мопассана «свет никогда не примет вас, если вы учили его верховой езде». А этот мужчина знал, о чем писал. Впрочем, может быть, он говорил и не такими словами, но суть Маргарета запомнила точно: общество не пустит тебя в свой круг, если ты когда-либо ему служил. Нет, она будет хитрее и умнее, она будет снисходить до своих зрителей, точно богиня к простым смертным, раздавая крупинки внимания словно ордена Почетного легиона. Видел бы ее сейчас Джон! Впрочем, он ей совершенно ни к чему. Пусть сидит в своем захолустном Амстердаме и кусает локти. Он еще пожалеет, что потерял такую роскошную женщину!
Гиме зажигает звезду
Париж. 13 марта 1905 года.
У каждой Сандрильоны есть своя добрая фея. У Маргареты это была мадам Киреевская. После дебюта в ее особняке приглашения продемонстрировать свое искусство в лучших парижских салонах посыпались на нее как из рога изобилия. Мужчины лежали у ног «леди МакЛеод». Я сам был среди тех, кто торчал у нее под дверью, мечтая прикоснуться к богине хотя бы пальцем. Конечно, обращение «леди» было не по чину для голландки Маргареты Зелле, но она как бы случайно обронила, что ее подлинными родителями были Эдуард VII и индийская княжна, которой пришлось отдать свое дитя в храм, и неудобные вопросы отпали сами собой. Самое интересное, что сама Маргарета почти поверила в свои сказки! Она уже не разделяла Маргарету МакЛеод, урожденную Зелле, и Мата Хари, исполнявшую псевдовосточные танцы в самом сердце Европы. Ежедневно сочиняя биографию своей девадаси, она постоянно придумывала новые подробности, которые зачастую не совпадали с предыдущими рассказами.
Возможно, все бы ограничилось выступлениями на домашних сценах, которые вскоре сошли бы на нет, но судьба преподнесла ей еще один королевский подарок.
Спустя неделю или две после дебюта Маргарета лежала в номере с приступом головной боли. На лбу – мокрое полотенце, глаза закрыты, плотные шторы почти не пропускали света. Ее камеристка Анна беззвучно бродила по номеру, исполняя любое желание госпожи, которая со стонами клялась, что не переживет этот день. И тут в дверь тихо постучалась сама Судьба в лице холеного мужчины трудно определяемого возраста, которому можно было дать и пятьдесят лет, и семьдесят, представившегося Эмилем Гиме. Маргарете было знакомо это имя. Гиме – богатый промышленник и коллекционер – слыл большим знатоком и ценителем Востока, и у молодой женщины пробежал по спине холодок: вдруг гость пришел, чтобы вывести ее на чистую воду?
Но восхищенный выступлением таинственной девадаси Гиме меньше всего хотел чем-то расстроить очаровательную танцовщицу. Когда на стук ему открыла горничная и сообщила, что мадам не может принять визитера по причине мигрени, он пришел в ужас от того, что позволил себе явиться в столь неподходящий момент. Он большой поклонник леди МакЛеод, и был бы счастлив пригласить ее продемонстрировать
