Они хотели иметь время на себя, иметь возможность свободно исследовать любовь и сексуальность за пределами отношений власти и труда. Квир-участницы движения отмечали, что стигматизация лесбиянства способствовала укреплению патриархата и трудовой дисциплины внутри семьи. Женщины, работавшие в детских учреждениях и больницах, подчеркивали, что обесценивание их труда дома приводит к его обесцениванию и за его пределами. Насилие в отношении женщин, утверждали они, представляет собой форму трудовой дисциплины: мужчины ведут себя как начальники, стремящиеся держать подчиненных в узде. Кампания «За оплачиваемую работу по дому» предлагала оптику, которую можно было применить ко всем политическим столкновениям, – она была тем ключевым элементом, что отсутствовал в большинстве подходов к изучению капитализма и гендера[119].
Хотя многие смеялись (и продолжают смеяться) над идеей, что за работу по дому можно платить, нет никаких сомнений в том, что во многих случаях домашний труд все-таки оплачивается. Вслед за организаторами движения за право на социальное обеспечение экономистка Нэнси Фолбре пишет: «Если бы две матери-одиночки, каждая с двумя детьми в возрасте до пяти лет, сидели бы с детьми друг друга по восемь часов пять дней в неделю и платили бы друг другу минимальную федеральную зарплату в размере 7,25 доллара в час, то обе смогли бы претендовать на налоговый зачет за заработанный доход[120] и получить в общей сложности 10 тысяч долларов практически за ту же самую работу, которую в обычной ситуации они выполняют бесплатно, сидя с собственными детьми». Участницы движения «За оплачиваемую работу по дому» отмечали, что государство оказывает финансовую помощь приемным родителям, а суды присуждают компенсации мужчинам, чьи жены получили травмы, на том основании, что они лишены возможности «предоставлять услуги» своим супругам[121].
Новый дискурс любви к работе формировался в то время, когда зарплаты снижались, а заводы закрывались или автоматизировались. Участницы движения «За оплачиваемую работу по дому» в 1970-е годы одними из первых увидели, к чему все идет. Сдвиги в экономике стали заметны в Нью-Йорке и других крупных городах, где бюджетный кризис стал причиной перехода к режиму жесткой экономии. Подобно Кассандре, активистки предупреждали, что феминистки выходят на рынок труда именно в тот момент, когда он начинает рушиться. Предполагалось, что женщины выправят ситуацию, устроившись на оплачиваемую работу и одновременно продолжая заниматься домашним трудом в прежних масштабах. Новые социальные консерваторы плечом к плечу с неолибералами пытались укрепить традиционную нуклеарную семью в тот момент, когда государство начало проводить политику, направленную на усиление эксплуатации труда и восстановление протестантской трудовой этики, которая теперь основывалась на силе закона, а не на личном выборе человека[122].
В конечном счете это привело к «реформе социального обеспечения», растянувшейся
Ibid. P. 21, 125.
Налоговые льготы для работников и семей с низким и средним уровнем дохода (США).
For Love or Money: Care Provision in the United States / ed. N. Folbre. New York: Russell Sage Foundation, 2012. P. xii; Wages for Housework. P.113.
Ibid. P. 23–24, 244;
