усмехнулась. – Выйдете из отеля, поверните направо и до упора, там снова направо и уже собор разглядите. Обедать здесь будете?
Я посмотрела на часы: половина второго.
– Не знаю пока. Может, где-то в городе поем.
– В городе? – усмешка словно прилипла к губам женщины. – Ну-ну…
Ох, эти московские представления о жизни…
Администрация кладбища? Серьёзно? На мой вопрос женщина, продающая в соборе свечи и иконки, только головой покачала:
– Нет здесь никого, даже сторожа. Вот, из монастырей приходят, кое-что делают. Но все могилы не обиходишь, кладбище у нас большое, с тысячу семьсот семидесятого года здесь хоронят.
– А как же узнать?..
– Попробуйте в городской администрации… – на лице женщины было написано искреннее сомнение. – Только вряд ли сейчас там кто-то станет этим заниматься. День города в эти выходные, всем не до того, готовятся.
– Попробую, спасибо. А может, у этих самых монахов спросить, которые приходят за могилами ухаживать?
Она улыбнулась, хотя до этого выглядела сурово.
– В мужской монастырь вас, пожалуй, не пустят, да он и не в городе, в десяти километрах. А в хозяйство матушки Евпраксии попробуйте заглянуть. Это тут рядом, в двух кварталах. Впрочем, у нас всё рядом!
В монастыре было тихо, вдоль дорожек цвели розы, и видела я всё это сквозь резную деревянную решётку ворот. Впустить на территорию меня отказались категорически: мол, без распоряжения матушки Евпраксии монахини со мной говорить не станут, а матушка уехала, и вернётся только к субботе, ко дню города.
Есть хотелось до чёртиков, но я задавила чувство голода и пошла к зданию городской администрации. Монахиня, дежурившая у ворот, объяснила мне дорогу, благожелательно добавив:
– Вы быстро добежите, тут недалеко! У нас город маленький, всё рядом.
«Рядом всё, рядом всё, мы идём по Бежицам, – бормотала я про себя в ритме Киплинговского стихотворения. – Если услышу эту присказку ещё раз, я завою!». Выть не пришлось: на дверях городской администрации висела солидная табличка с часами работы, и получалось, что я опоздала, причём надолго. Сегодняшний приём закончился, а завтра он и вовсе не был в планах. По средам посетителей здесь не ждали.
Ладно.
Меня заело. Неужели я потратила два дня и некоторое количество денег на дорогу, чтобы не выяснить ничего вообще? В резерве оставалась неведомая родственница, Розалия Львовна, уж у неё-то не должно быть никаких поводов, чтобы со мной не встретиться!
Надо ли говорить, что дверь дома номер тридцать два по улице Кашинской была закрыта?
Старушка, собиравшая смородину в соседнем саду, посмотрела, как я стучу в эту облупившуюся дверь, когда-то выкрашенную голубой краской, подошла к заборчику между двумя участками и сказала:
– Девушка, вы зря стучитесь! Розалии нету, она так рано не приходит.
– Откуда?
– Так
