что миллионы женщин подвергаются этой процедуре, и твердила себе, что тут нет ничего особенного. Но для себя она считала ЭКО провалом.
«Я бесполезная, никчемная жена. Дефектный экземпляр. Испорченный товар. Джефу следует вернуть меня или обменять на рабочую модель. С нормальными, а не дерьмовыми яйцеклетками», – думала она.
Она взглянула на часы. Осталась минута. Шестьдесят секунд.
Она закрыла глаза и сразу вспомнила, как носила ребенка Чарлза Стенхоупа. Родители Чарлза, богатые филадельфийские снобы, были в бешенстве, когда Трейси забеременела, но Чарлз заверил, что хочет и ее, и ребенка. Потом Трейси отправили в тюрьму, обвинив в преступлении, которого она не совершала, и Чарлз отказался от нее. Она до сих пор слышала его голос, словно это было вчера: «Выходит, я не знал тебя по-настоящему. Поступай так, как считаешь лучше для твоего ребенка».
Жестоко избитая сокамерницами, Трейси потеряла ребенка. Она не сказала об этом доктору Макбрайду. Возможно, следовало? Возможно, в этом и есть причина?
Тридцать секунд.
Трейси открыла глаза. Девять секунд. Восемь. Семь… три, две, одна.
Она с колотящимся сердцем схватила полоску и перевернула.
Джеф Стивенс подкинул монету на ладони и ощутил дрожь возбуждения при мысли о руках, державших ее раньше.
Это история. Живая история. И он к ней прикасается.
Поразительно, какой новой выглядела эта штука, словно была изготовлена только вчера. На самом деле маленький серебряный диск был отчеканен в древнем английском королевстве Мерсии примерно в 760 году. На нем можно было разобрать имя и профиль королевы Синетрит, жены легендарного короля Оффы, часто считавшегося первым истинным королем всей Англии. Джефу Стивенсу нравилось звучание этого имени. У парня явно было эго больше, чем его королевство, да и либидо под стать. Он велел отчеканить монету в стиле поздних римских императоров, которые часто выпускали деньги с именами жен. На одной стороне диска было имя сделавшего его мастера. На другой – надпись CENETRETH REGINA с идеальным «М» в центре, означавшим «Мерсия».
Монета была свидетельством. «Если она достаточно хороша для римских императоров, значит, хороша и для меня». Неплохо для саксонского вождя – бандита, который пробился наверх с руками по локоть в крови.
Джефу нравилось работать в Британском музее. Люди часто говорили о работе своей мечты, но для Джефа это было действительно исполнением мечты, которой он грезил с малых лет.
Мать Джефа погибла в автокатастрофе, когда ему было четырнадцать. Через два месяца его отец, занимавшийся продажей алюминиевого сайдинга, женился на девятнадцатилетней официантке, разносившей коктейли. Джеф сбежал из дому и направился в Симаррон, штат Канзас, где его дядя Уилли управлял ярмаркой с аттракционами. С того дня Уилли стал ему отцом, а ярмарка – школой. Именно там Джеф учился понимать природу человека. Узнал о жадности. О том, как могут быть слепы и глупы даже самые умные люди. О том, как можно одурачить самых богатых, самых подлых в мире негодяев. Один из работников ярмарки научил Джефа ценить
