делаемыми в каждом столетии многими адептами в миру, посвященными поэтами, классическими писателями для сохранения в рекордах человечества хотя бы знания о существовании подобной философии, если и не ее догм. Посвященные 1888 г. остались бы истинно непонятыми и даже явились бы невозможным мифом, если бы не было доказано, что подобные же Посвященные жили во всех веках истории. И сделать это можно было, лишь назвав главу и стих, где могло быть найдено упоминание об этих великих личностях, которым предшествовал и за которыми следовал длинный и бесконечный ряд других великих, как допотопных, так и послепотопных Учителей великих Наук. Только таким образом, на полулегендарном и полуисторическом авторитете, могло быть явлено, что оккультное знание и те силы, которые даются человеку посвящением, не являются вполне выдумками, но стары, как сам мир.
Потому моим судьям прошлого и будущего, будут ли они серьезными критиками-литераторами или же теми воющими дервишами в литературе, которые судят книгу на основании популярности или же непопулярности имени автора и кто, взглянув на содержание книги, прикрепляются к ней, как губительные бациллы к слабым местам тела, – мне нечего сказать. Также я не унижусь заметить тех тронувшихся поносителей – по счастью малочисленных, – которые, надеясь привлечь общественное внимание путем опорочивания каждого писателя, чье имя более известно, нежели их собственное, брызжут пеной, лая на свою собственную тень. В продолжение многих лет они утверждали, что доктрины, изложенные в «Theosophist’e» и завершившиеся «Эзотерическим Буддизмом», были измышлены автором настоящего труда, теперь же они повернули фронт и объявили «Разоблаченную Изиду» и все остальное плагиатом из трудов Элифаса Леви (!), Парацельса (!!) и mirabile dictu Буддизма и Браманизма (!!!). Это равносильно обвинению Ренана в заимствовании им его «Жизни Христа» из Евангелия или Макса Мюллера в том, что его «Священные Книги Востока» или «Фрагменты» взяты им из философии браминов и Готамы Будды. Широкой публике и читателям ТАЙНОЙ ДОКТРИНЫ я могу повторить, что уже давно было сказано мною и что сейчас я облекаю в слова Montaigne:
«Милостивые государи, здесь я дала лишь букет избранных цветов и не внесла ничего своего, кроме связующей их нити.
Разорвите «нить» на куски или расщепите ее, если желаете. Что же касается букета фактов, то вы никогда не сможете уничтожить их. Вы можете лишь не признать их, и это все».
Мы можем закончить прощальными словами, касающимися первого тома. В введении, предшествующем главам, касающимся главным образом космогонии, некоторые затронутые вопросы могут показаться не к месту, но еще одно соображение заставило меня коснуться их. Каждый читатель неизбежно будет судить сделанные утверждения с точки зрения своего знания, своего опыта и сознания, основывая свое суждение на том, что уже известно ему. Факт этот приходилось постоянно иметь в виду, отсюда частые ссылки в первом томе на тома, принадлежащие,
