провожаю глазами бумажки, но не успеваю ничего сказать. Подруга, увидев мое лицо, авторитетно поясняет:
– Пусть думают, что мы уже уезжаем, а не только что приехали, а то замордуют, будут предлагать жилье и трансфер. Да, кстати, не забудь мне напомнить про материну просьбу, – в очередной раз спохватывается она, и мне кажется, если подруга будет твердить про маманину просьбу каждые десять минут, то моя помощь в напоминании ей точно не пригодится.
Речь идет о потерявшейся много лет назад студенческой подруге ее матери. Вскоре после окончания института, дамы как-то разошлись по жизни. Танькиной матери известен старый адрес, но приятельница ее там уже не живет. Узнав, что дочь едет в Лазаревское, мать попросила ее зайти в бывший дом подруги и поспрашивать новых хозяев или соседей, может, кто и подскажет что хорошее.
– Я точно забуду, а ты ответственная, – весело доводит до моего сведения спутница и уверенным шагом направляется к выходу.
А там… А там на нас обрушивается гомон разномастных таксистов, горячо убеждающих пассажиров, что именно они смогут с наибольшим комфортом довезти их если не на край света, то в ближайшие местечки Сочинского района. И им явно совершенно плевать, есть или нет на нашем чемодане выброшенная Танькой аэропортовская наклейка. Вслед за подругой гордо шествую мимо самых горластых. Тормозим около тихо стоящего в самом конце дядечки.
– Сколько до Лазаревского? – немного свысока и врастяжку обращается к нему Танька, а я мысленно добавляю обращение: «Любезнейший», которое так и просится к ее тону.
Подруга почти на голову выше таксиста и, судя по всему, производит на него самое благоприятное впечатление. Мужик, задрав голову, замирает в немом восхищении, которое ярким сиянием выплескивается из его широко раскрытых глаз. На самом деле, мы с Танькой практически одного роста – по метр семьдесят три, но кто бы не сравнивал нас, всегда приходил к однозначному выводу – подруга выше. Возможно, из-за худобы. Я не то чтобы полная, но не столь худая, как Танька. Возможно, из-за рыжего ежика на ее голове. У меня волосы русые и длинные. Возможно, из-за яркой внешности подруги. Никогда не считала себя уродиной, но в присутствии Таньки всегда отодвигалась на второй план. Мои голубые глаза и длинные ресницы не котировались рядом с крупными темными глазами и такими же темными выразительными бровями подруги. А уж ее родные пухлые губы вообще никого не оставляли равнодушным.
– Три с половиной тысячи, – отмирает водило и торопливо добавляет, кивая на плотную толпу у самого выхода, – там бандюки вообще четыре тысячи дерут.
– Три, – безапелляционно припечатывает подруга и, наклонившись чуть ли не к самому лицу мужчинки, доверительно шепчет, – но у нас и трех нет. Поэтому, если хочешь нас везти, то найди нам попутчиков. Можно одного.
С восхищенным изумлением наблюдаю за торгом. Этот процесс абсолютно не доступен мне. Когда были в Египте, нас предупреждали, что с местными продавцами обязательно надо
