вошёл, устало потирая руками лицо, владыка. При виде отца Лионэль вскочил с диванчика и склонил голову.
– Перестань, нас никто не видит, – махнул рукой владыка Каристэль и жестом велел сыну сесть обратно, – а я и без твои поклонов обойдусь. Я хочу увидеть эту картину, Лионэль.
Юноша кивнул и развернул к отцу полотно, ещё не снятое с мольберта: владыка медленно подошёл и внимательно всмотрелся в изображённый замок, а увидев изображённые фигурки, вздрогнул.
– Пятеро… – задумчиво проговорил он, – четыре мужчины и девушка. Это ты?
Тонкий палец указал на невысокую, самую хрупкую из изображённых фигуру, и Лионэль молча кивнул. Владыка вздохнул и, помолчав, уточнил:
– Отговаривать тебя, я так понимаю, бессмысленно?
– Это судьба, отец, – воскликнул юноша, опасаясь, что сейчас его начнут убеждать отказаться, – я не могу отвернуться от своей судьбы!
– Я этого и не требую, Лионэль, не бойся. Когда ты хочешь выдвинуться в путь?
– Как только получу разрешение, – юный художник решительно тряхнул головой, – до Истралии путь неблизкий.
– Хорошо, – владыка шагнул к двери, – я подумаю, кого дать тебе в сопровождающие. Ты ведь понимаешь, что одному тебе будет намного сложнее.
– Спасибо, отец, – склонил голову Лионэль, глядя в спину уходящему владыке.
7
7
Село Крапивная Балка, околица, в полумиле от трактира «Толстый Генри»
10 мая 1409 года от Последней Битвы (ПБ)
Мост был, на первый взгляд, совершенно обычным, точно таким же, как сотни или даже тысячи мостов по всей Истралии. Слегка потемневшие, отсыревшие от вечернего тумана доски, шаткие даже на вид перила, кое-где стянутые грубыми верёвками. Мост негромко поскрипывал при порывах ветра, что, в общем-то, тоже было неудивительно.
Ничего необычного, кроме одного: этого моста здесь никогда не было. Это Альберт знал абсолютно точно, потому как в Крапивной Балке их отделение стояло уже больше месяца. За это время любопытный и жадный до всего нового Берти успел облазить всю округу и мог поклясться чем угодно, что ни в самой Балке, ни в ближайших окрестностях мостов не было. Вообще. Никаких. По одной простой причине: в них не было ни малейшей необходимости. Речек возле села не было ни больших, ни маленьких, даже ручьёв не наблюдалось.
Тем не менее мост был, и сейчас Альберт стоял возле него и совершенно спокойно мог потрогать его руками, но почему-то не спешил этого делать. Вообще-то он не слыл среди приятелей эталоном отваги и безрассудства, но и трусом его никто не рискнул бы назвать: Берти всегда шёл навстречу опасности, хотя сам на неприятности и не нарывался, в дуэлях участвовать не любил, в пьяных драках – тем более.
Зато если нужно было рассказать какую-нибудь историю, особенно из тех, от которых то мороз к коже ледяными пальцами прикасается, то живот от смеха болит – это
