воспоминаний, то ли от всего этого разом.
Мартин дрогнул, крепко зажмурился и затряс взъерошенной темной головой, словно отгоняя внезапное наваждение, после чего принялся болезненно чесать в ушах, по всей видимости, давая понять, что столь громкие звуки в его присутствии издавать не следует. Восстановив, наконец-то, прежний слух, он одарил Себастьяна мерцающим синим взором.
– Не надобно так нервничать, – зазвучала пренебрежительная интонация, – Я же тебе рассказывал о сплэнектомии, или ты взаправду думал, что я с тобой в игры играл? О sancta simplicitas (лат. О святая простота)!
Себастьян никак не отреагировал, потому как силился понять, что происходит у него там внутри без чего-то, а заодно и прочувствовать это, однако никакой пустоты в левом боку он не ощущал. От этого весьма глубокого познания самого себя, отвлек все тот же Мартин, который к тому времени накинул на себя вид «строгой врачебной интеллигенции».
– Совсем недавно ты перенес весьма серьезную операцию, дружочек, – молвил он сопереживающей интонацией, – которую на удивление довольно стойко перенес. С тобой приключился разрыв селезенки. Область повреждения оказалось настолько обширной, что зашивать не имело никакого смысла, лишь удалять. Более того орган сам по себе оказался хиленьким и слабеньким, скорее всего, по причине ранее перенесенного тифа, плюс два кистозных образования. Рано или поздно, тебе все равно пришлось бы делать спленэктомию только уже в плановом порядочке, а так ты, можно сказать, отделался легким испугом. Omnia ad meliora (лат. Все к лучшему).
«Строгая врачебная интеллигенция» улыбнулась и игриво взлохматила Себастьяну золоченные кудри. Себастьян по-прежнему не реагировал, лишь стоял и смотрел с озадаченным и крайне растерянным видом.
– Да не переживай ты так о своей утрате! – махнул рукой Мартин, – Все ведь прошло гладко и без каких-либо печальных последствий.
Себастьян стоял истуканом. Уперев руки в боки, «строгая врачебная интеллигенция» сердито застучала мыском туфли, как вдруг сменила холодную надменность на экспрессивную артистичность.
– Подозреваю, – вкрадчивым шепотом начал Мартин, стремительно набирая обороты, – что все твои органы давно были в заговоре против этой довольно флегматичной особы, которая на последнем издыхании низвергала из себя реки крови, заливая тесное соседство внутреннего пространства. То еще представленьице было! От внезапного вторжения извне, сонный желудок поначалу опешил и напряженно сжался. Я его легонечко так в сторонку подвинул, иди, мол, не мешайся пока мест. Поджелудочная железа тут же замерла, видимо, поняв, что лучше не суетиться и не выдавать себя, пока творятся непонятные происшествия. Ободочная кишка в полной расслабленности пустила на самотек все свое упорное кашеварство… И лишь сердце тихонечко: «Тук-тук, тук-тук». В блаженной истоме пребывает! конечно, в коем веке такого роздыху дали!.. После устранения нежеланного квартиранта желудок сразу обрадовался – столько свободного места дали! А вот печени, наоборот, не повезло.
