презентованного хозяином Вешалки плаща, в одной спецовке под дождём я бы через минуту вымок до нитки и превратился в стучащего зубами бича. Добротный прорезиненный плащ с капюшоном спасал не только от дождя, но и от яростных порывов ветра. И, благодаря ему, отвратительная погода ничуть не замедлила утреннюю прогулку по пустым улицам, а напротив, даже подстегнула ускориться.
Примерно через четверть часа быстрого шага я уже колотил в дверь похожего на сарай домика Чичи. Справедливо рассудив, что в такую погоду стук в ворота спящий хозяин вряд ли услышит, я просто срезал восстановившейся Шпорой дужку навесного замка и через вскрытую калитку самостоятельно проник на территорию стоянки.
– По башке себе так постучи, придурка кусок! – раздался изнутри раздражённый заспанный голос.
Через несколько секунд дверь будки-сарайчика распахнулась, и мне в лоб упёрся широченный ствол обреза.
– Ты кто такой, мля?! И какого хрена здесь делаешь?!
Я хотел откинуть капюшон, но был остановлен очередным гневным окриком:
– А ну стоять, сука! Руки по швам, млять! Не то башку снесу к хренам!
– Чича, успокойся, а, – зашипел я в ответ, чувствуя, что тоже начинаю закипать от такого нерадушного приёма. – Я Рихтовщик.
– Ну и на хрена ты припёрся ни свет ни заря, Рихтовщик?! – хмыкнул Чича, продолжая подпирать мой лоб здоровенной волыной.
С трудом подавив желание грязно выматериться в ответ, я объяснил цель раннего визита:
– Пришёл забрать свой фургон. Он где-то тут у тебя на стоянке должен быть.
– Должен быть, – передразнил Чича и вдруг напрягся: – Погодь-ка! А через ворота как прошёл? Ну, сука, ежели чё с замком учудил…
– Да калитка у тебя нараспашку была, вот и вошёл, – соврал я. – Не веришь, сам посмотри.
Дешёвый трюк, но с такими чудаками на букву «м», как Чича, всегда срабатывает.
Хозяин стоянки невольно подался вперёд, выглядывая в открытую дверь. Рука с обрезом при этом непроизвольно чуть сместилась в сторону. Я подался в противоположную, одновременно ударом по стволу смещая его ещё дальше. От громыхнувшего тут же выстрела я оглох на левое ухо, но тяжёлая пуля, к счастью, меня не задев, просвистела в миллиметрах над виском.
Отскочивший назад Чича попытался передёрнуть затвор, но не успел. Мой кулак оказался быстрее. Рванув за ним следом, я от души приложил нервного хозяина стоянки правым хуком и, вырвав из ослабевших пальцев обрез, отшвырнул в сторону.
Пошевелив челюстью и сплюнув на пол кровь, Чича затравленно глянул на меня и проворчал:
– Сука ты, Рихтовщик. Замок сломал, ворвался, разбудил, да ещё и по лицу заехал.
– Ну, извини, что не дал тебе себя пристрелить, – хмыкнул я.
Секунд пять Чича буравил меня тяжёлым взглядом, потом вдруг расплылся в щербатой лыбе и захохотал. Его искренний смех оказался столь заразительным, что практически сразу же к нему присоединился и я. Взаимное веселье разрядило напряжение.
