кредитной карте. Но ему нравится ощущение загадки, тайны, частью которой он смог стать. Нравится вопрошать подобное, вызывать чувство вины.
– Хотя, знаешь, неважно, – не дожидаясь ответа, отмахивается он.
– Так поможешь? Только я не знаю, что для этого нужно. И с оплатой придется повременить.
Ох уж это мерзкое чувство. Посещает такое, когда идешь на турецкий базар в последний день отпуска. И начинаешь торговаться…
– Как так? Сначала почку продашь? – насмешливо удивляется он.
– Мне совсем не до шуток. Я тут преступление планирую, если забыл.
– Да, а я соучастник, помнишь? Тут без юмора не обойтись. Итак, когда будешь «умирать»? Ух, у меня прям мурашки. Редко встречаю людей, задумавших инсценировать свою гибель. Точнее сказать, вообще впервые.
Сейчас, когда слышу это со стороны, мне тоже не верится.
Но у меня нет другого выхода. Я устала, запуталась, разочаровалась.
А как иначе люди начинают жить с чистого листа, если не после того, как их жизнь обнулилась? Автокатастрофа, смерть близкого, тяжелая болезнь. Я не сподобилась получить ничего из этих темных даров. Долгие годы тянулась эта тоска по себе. Чувство одиночества в толпе. Теперь вот сижу в кабинете друга-юриста, который был влюблен в меня со школьной скамьи, а теперь хочет стать не разглашающим конфиденциальную тайну, которую мне больше некому доверить.
Я сошла с ума. Каждый это делает по-своему.
А я на днях, в очередной раз домывая посуду под болтовню сына с отцом в соседней комнате, вдруг поняла: они справятся без меня. Это я уже не справляюсь. Моя жизнь стала безумной каторгой изо дня в день. Ничего уже не может встряхнуть или, о Боже, вдохновить меня.
Захотелось улететь. Парить над знакомыми улицами, парками. И вдруг сменить знакомый поворот на новый. Меня там никто не знает. Мое оперение так чуждо, но так привлекательно в этих краях. Ветер смело треплет перья, но это приятные ощущения, больше ничего не раздражает и не причиняет мне боль. Я невероятно свободна.
– Не слишком ли много усердия для одной тарелки?
От голоса человека, с которым я уже долгих тринадцать лет в браке, иногда все же мои перья встают дыбом. Чтобы он не заметил, как у меня в душе поселилась интересная идея, сделала вид, будто задумалась и выпустила тарелку из рук. Моя любимая, между прочим. Но это маленькая жертва на пути большого дела. Смогу уделить размышлениям больше времени, когда стану собирать осколки.
Помощь не предложил. И чему я удивляюсь? Можно было изумиться, если бы поступил наоборот. А тут вроде как сама виновата.
– Мам, помочь?
А вот это уже результат моего дотошного воспитания. Не зря душу вкладывала восемь лет своей жизни в свое дитя. Я ведь напрочь о себе забыла. А теперь этот человек готов не только о себе позаботиться, но и мне быть опорой. И своему отцу.
Они точно справятся.
– Уверена, что хочешь этого? Не передумаешь?
– Уверена. Не передумаю.
– Тогда от тебя мне нужно сейчас примерное представление о том, что мы должны
