style="font-size:15px;"> – Нет, – прошептала она, глядя прямиком в визоры маски.
– Город должен работать, как единый слаженный механизм. Если одна шестерёнка даёт осечку, высок шанс, что сломается весь аппарат. – Они двинулись дальше, явно вознамерившись обойти по кругу всё большое помещение. – Поэтому первые учёные хотели подчинить себе каждый этап. Чтобы выжить, населению и Городу нужна была регулярная ротация здорового населения. И поскольку человеческое существо морально слабо, было решено избавиться от мук совести, которые неизбежно привели бы к волнениям, бунтам и, как следствие, всеобщей гибели. К сожалению, со временем стало ясно, что человеческий геном довольно упрям и…
– На каждое действие он отвечает противодействием, – снова перебила Флор, которая слишком задумалась, чтобы вовремя прикусить язык.
– Верно.
– Это основная форма защиты от факторов извне. Мир не любит стерильности и пытается заполнить её всеми доступными способами. Чем «чище» ген, тем агрессивней ответ. Поэтому вы решили…
Флор почувствовала, как холодеют руки. Они же не хотят сказать, что выводят здесь… Что занимаются…
– Мы имитируем естественную эволюцию, – буднично отозвался Хант, и Флор затошнило. – «Усыпляем» бдительность генома и ускоряем процесс. Поэтому мы подвергли вас таким процедурам – исключаем малейшую возможность непредсказуемого влияния.
– Абсурд. Нельзя внедрить ген помидора лишь натерев человека помидором!
– Вы можете принести на себе ненужный вирус или бактерии, что внесёт непоправимые изменения. Работу придётся начинать сначала. Нам нужны лучшие.
– А…
– Бракованные? Уничтожаем.
Хант снова остановился и повернулся к Флор, которая сама не понимала, как ещё не бьётся от безысходности о прозрачные стены этой «лаборатории». Бесчеловечно. Это просто бесчеловечно! Апогей цинизма. Люди не звери! Не лабораторные мыши!
– Думаю, вам будет интересно знать, кто автор и вдохновитель этой идеи, – вдруг заметил он.
– Вряд ли.
– Отчего же? – Хант слегка наклонил голову вбок. Верный признак, что он внимательно наблюдал. – Всегда надо помнить о тех, кто работал на благо Города. Их имена выписаны на стенах Башни, а Руфь Мессерер была, без сомнений, гениальным генетиком…
Флор медленно подняла взгляд, и мыслей в голове не осталось. Руфь? Он сказал: «Руфь»? Чёрные визоры маски пялились, казалось, в самую душу, словно пытались считать эмоции. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли цветные круги, а Хант продолжил:
– Наш эксперимент начался более тридцати лет назад. И именно Мессерер, в своё время, придумала систему отбора для кандидатов. Вы понимаете, о чём я?
– Генетические карты, – едва ворочая языком пробормотала Флоранс, мир которой так громко трещал по швам, что она почти не слышала Ханта.
– Совершенно верно. Мы запретили естественное размножение, которое
