похудела. Шифоновая сиреневая кофта, некогда облегающая пышную грудь и тонкую талию, висела на ней, как на вешалке. Несмотря на привычный гордый вид, мама поникла, как цветы, простоявшие в вазе без воды. Не могу представить, что она пережила, пока я находилась в коме. Мне хорошо, я ничего не помнила, а она видела меня каждый день. Каждый божий день умывалась слезами и боялась, что я не очнусь. Месяц в коме – это много. Иногда люди не посыпались.
– Что моя девочка? – мама опустилась на кресло и тяжело вздохнула, вытирая очередную слезинку.
– Что со мной случилось? – я вдруг почувствовала, словно мне пять лет и прошу родителей объяснить непонятное слово.
– Кристофер, – мама указала отцу на стул. Она взяла его и меня за руки. – Давай ты, я не в состоянии, – она расплакалась, я погладила её ладонь.
– Пчёлка, я постарел лет на десять, – отец сжал переносицу.
Он не врал. Я помнила отца молодым мужчиной сорока четырёх лет. Вечно весёлый. Он обожал придумывать сомнительные анекдоты, которые смешили только его, но не окружающих. Папа умел придать несовершенному совершенный вид, и не знаю, как ему это удавалось. Я ненавидела овсянку, а отец украшал её так, что я не замечала отвратительный вкус, лишь любовалась творением. Он ни разу в жизни ни кричал на меня, даже если устраивала хаос на пустом месте.
Сейчас отец походил на старика с мутными ржавыми глазами, что были песочными, такими же, как у меня. Здоровый цвет лица сменился на болезненно бледный. На роскошных каштановых волосах появилась седина. Разрослась щетина, которую он не любил. Я и подумать не могла, что люди способны стареть за столь короткий промежуток времени.
Отца уважали все. Он заслужил уважение, во-первых, потому что богатый, во-вторых, потому что порядочный. Папа был в меру скромный, умел молчать, но в то же время не наступал на горло гордости. Однако ни с матерью. Главное – отец являлся сильным человеком. Он не любил намёки, предпочитал конкретику. Не выносил открытую слащавую лесть. Чувствовал чужую ложь на каком-то космическом уровне и использовал её в своих целях, как ловкий трюкач.
– Ах, папа! – я провела рукой по его щеке, и острые волоски ущипнули кожу.
– Это было ужасно, пчёлка. Ты возвращалась домой, но машину занесло, и та врезалась в дерево. Нам позвонили и сообщили об аварии. А дальше все как в тумане, – он говорил, мама плакала, а я пыталась вспомнить хоть что-то. – Ты не приходила в себя и впала в кому, – мама протянула папе платок.
– Откуда я возвращалась? Я была одна? Где случилась авария? – вопросы разрывали усталый мозг на куски.
– Встречалась с девочками, – ответила мама. – Авария случилась рядом с этой больницей. Ты была одна, – она потупила взгляд, будто утаивала нечто важное. Я насторожилась.
– А кто вёз девочек? Жужу, не садится пьяной за руль. Я не пью поэтому развожу всех. Папа? – по спине пробежался холодок.
Что-то не так. Что-то не так.
– Девочки,
