к тропе ведёт,Тропа же в ад, вот истина стара!
Наивны мы в надеждах, коль грядёт
Заведомо коварный путь с утра.
Но пробуем воспрянуть над собой,
Взлететь опять и, может быть, сгореть,
Восстать как Феникс, и рвануться в бой,
И выиграть в опаснейшей игре.
Сегодня блеск, а завтра – нищета,
И главное покуда впереди.
Ну, погоди ты, долгая тщета,
Постой, удача, и не уходи…
«Слушай мир, он тревожен, и кроток…»
Слушай мир, он тревожен, и кроток,
И печален, и весел, и тих.
Миллионом отчаянных глоток
Будто просится весь этот стих.
Слушай мир, сквозь квадраты решётки
Лица мрачные и голоса,
Снова страшная музыка сводки:
Где-то смерти гуляет коса.
Слушай мир, где-то эхо качнулось
И земля застонала опять.
Нет, не бомбу, а сердце рванули
У земли, что зовётся нам мать.
Слушай мир, вздох тревожной планеты
И тревоги моей не унять.
Слушай мир, мы живём-то на свете,
Чтобы, слушая, мир понимать.
Слушай мир, он прекрасен и вечен,
Но на свет породил существо,
Что терзает, тиранит, калечит
Эту землю, что носит его.
«Слабеет память, и усталость чаще…»
Слабеет память, и усталость чаще
Поит тоскою и печалит грудь.
Глотаю молча, отражаясь в чаше,
Где смерти так непостижима суть.
Мне тридцать семь. Судьба неотвратима,
И рано пусть итоги подводить:
Короче путь, но жажда нестерпимей —
Смогу ль теперь я Богу угодить?
Живу не там, где сердцем жить обязан.
Люблю не тех, кто полюбил меня.
Со всем родным лишь памятью и связан,
И умер друг, кого я мог обнять.
Моя печаль стара, неистребима:
Как много я святого не сберёг,
Не разглядел, порой шагая мимо
По лучшей из отмерянных дорог.
И вот, когда в дни суеты беспечной,
Не удалось души не истрепать,
Я понял вдруг, что каждый миг как вечность,
До Господа всего рукой подать.
«Презентую безумный подарок…»
Презентую безумный подарок —
Просто Встречу, и я вам спою!
С меркантильных высоток недаром
Мы опустимся в юность свою.
Там как молоды все же мы были:
Сашка, Юрка, Аскар, Натали!
Но серебряным звоном застыли
Колокольчики в дальней дали.
Я уже полдороги отмерял,
Странник божий. Что там впереди?
Ноги в кровь истираю, но верю,
Что иду по Земле не один.
Посреди безымянного лета
Снова слышу твои имена,
И нести мне до берега Леты
В сердце свет твой, Десятый наш «А»!
«Так тяжко
