ты помнишь.
– Предпочла бы забыть.
Теперь он нахмурился.
– Так плохо?
– Нет. Похмелья нету. Слава богу.
– Я не про похмелье.
Паша налил мне кофе и подвинул чашку. Я снова пылала как костер. Он спрашивал про секс, а не про головную боль.
Но у меня не было сил сказать что-то о нашей ночи. Не придумав ничего умнее, я решила извиниться.
– Прости, что накинулась на тебя. Я дурею от пузырьков в алкоголе и… И вообще. Мне так неудобно стеснять тебя. Нужно было уехать еще ночью…
– Оксана, – прервал меня Паша резко.
Я вздрогнула и замолчала.
Глаза сразу опустились. Я уставилась на свою руку.
Ее накрыла Пашина ладонь. Я вздрогнула и по инерции попыталась врываться. Но Скобелев удержал.
– Оксан, – повторил он. – Я могу быть честным?
Он звучал уже не так уверенно, и я не постеснялась снова взглянуть ему в глаза. Они у него, оказывается были очень красивые, серые, светлые и очень честные. В контрасте с темно-русыми растрепанными волосами глаза выглядели потрясающе.
– Могу быть откровенным с тобой? – повторил Паша вопрос.
Я кивнула, но подняла чашку с кофе, чтобы спрятаться от его серьезного взгляда.
– У меня такого секса не было сто лет, – сказал он.
Я зря пыталась спрятаться за чашкой кофе. От признания Паши я вздрогнула, облила руку, зашипела и не просто выпустила чашку из рук, а ещё и на себя все вылила. Горячий кофе обжег мне грудь, пропитал халат.
Я оттянула горячую ткань, продолжая шипеть и ойкать. Паша моментально оказался рядом. Соображал он быстро. Скобелев утащил меня к раковине и включил холодную воду, сунул под нее мою руку, развязал пояс халата, скинул его с меня.
Я снова оказалась голой. Ну супер.
Кожу немного жгло, но вроде я не успела свариться.
Паша имел иное мнение. Он стал брызгать на меня.
– Твою мать, твою мать, – ругался он. – Почти кипяток. Жесть какая.
– Все нормально, – проскрипела я.
Паша осмотрел мою кожу и вроде бы остался доволен.
– Немного покраснела, – оценил он.
– Боюсь, это из-за тебя, – призналась я.
Он приподнял бровь. Я окончательно смутилась.
– Тебе не больно? – уточнил он.
Я покачала головой, пытаясь его успокоить.
Паша коснулся моей кожи тыльной стороной ладони.
Я простонала.
Ему этого показалось мало, и он повёл пальцем по влажной дорожке к моему соску. Мы вместе смотрели, как он рисует по моей груди. Соски напряглись и затвердели.
– Красиво, – оценил Паша, поглаживая сосок большим пальцем.
– Это от холода, – соврала я.
Скобелев усмехнулся.
– Ну, конечно. Одни отговорки у тебя.
