новые ботинки? Подумаешь, пощеголял бы пару дней и с ободранными носками. Как будто ему не доводилось ходить босиком! Но нет, важная сделка ведь, нужно соответствовать своему статусу, выглядеть с иголочки. Черт побери! Пусть будут прокляты обстоятельства, которые снова столкнули их вместе. Макс знал, чем это чревато для него. Увидеть её в реальности было сродни тому, чтобы без наркоза ампутировать себе лёгкие. Он едва не задохнулся, понадобилось время, чтобы взять себя в руки. Услышав голос Вики, мужчина напрягся, но сразу не поверил, что тот принадлежит именно ей. Не может быть таких совпадений! Не бывает! Но и перепутать не мог ни с кем! Её голос давно занозой засел в его памяти. Обернулся и охренел. Она! По-прежнему красивая, настолько, что хочется выколоть себе глаза. Можно подумать, он хоть на секунду забывал, как она выглядит. Но увидеть воочию явно был не готов. Эта сука годами насиловала его мозг. Воспоминания о ней чайной ложечкой день за днем выедали серое вещество. Макс ненавидел ее так же сильно, как тосковал по ней. Данилов знал, что сильнее его любви может быть только ненависть. Узнал об этом четыре года назад, когда Вика, всхлипывая, собирала по дому свои вещи, а он нервно курил на балконе одну за другой. С одной затяжки приканчивал половину сигареты, угольки жгли пальцы до волдырей, но ему было плевать. Никакая физическая боль не могла вырвать его из ада, в котором его сердце ржавым ножом кромсали на мелкие кусочки.
Он слышал, как она тихо плачет, и желал сдохнуть. Потому что даже в таком состоянии не мог оставаться равнодушным к ее слезам. Никогда не мог! Данилов возвел эту девушку на пьедестал. Поставил выше всех на свете. Считал эталоном. Готов был свернуть горы ради нее. Она была первой и единственной женщиной, которой он доверился. И так жестоко обломался. Лучше бы вообще никогда ее не встречал. Лучше бы не знал, каково это – любить. Эта дрянь отравила его собой. Заразила неизлечимой болезнью. Он искал лекарство. Отчаянно желал спастись. Но не мог. Она забрала с собой его способность чувствовать. Макс, как мотылек, пытался выбраться из темноты, снова и снова летел на свет, сжигал крылья, но тьма не кончалась. Все женщины после нее имели некое сходство с ней. Он будто намеренно искал похожий цвет глаз, волос, аромат духов. Но ни одна из них не была ей. Не значила ничего. Не вызывала никаких эмоций. И это неимоверно бесило. Макс высох, превратился в безжизненный сухарь. Лишь воспоминания о ней давали ему стимул. Стимул вырвать ее из своей головы и гнилой дыры, оставшейся вместо сердца. Стимул двигаться вперед, доказывая этой суке, что без нее не он сдохнет. И не сдох, потому что ненависть оказалась мощным двигателем. Но, возможно, отчасти свихнулся, ибо годами быть зависимым от женщины, которую не можешь даже видеть, ненормально. Порою у него случался кризис, что-то вроде обострения. Ломка, как у наркомана. Он набухивался в хлам, глядя на ее фотографию. Доходило даже до того, что разговаривал таким образом с ней. Если бы это увидел кто-то из его знакомых, наверняка сразу же вызвал бы неотложку. Да и Макс сам понимал, насколько это нездорово. Однако ничего не мог с собой поделать. Эта фантомная боль не давала
