тех пор минуло порядочно времени, и прекрасный смышлёный мальчик мог измениться до неузнаваемости. Вплоть до того, что мог оказаться тем самым колдуном, державшим в страхе весь город.
Вера Петровна настаивала, что Костя вырос в приличной добропорядочной семье. И сын таких славных родителей, как Агата и Эраст Ерохины, мог вырасти только приличным образованным молодым человеком. Женщина готова была биться об заклад, что Костя – студент, а возможно, уже работник науки. Она как сейчас помнила его всегдашнее увлечение книгами, в особенности научными публикациями. И посчитав это железным доказательством, женщина привела в пример его болезненный цвет лица и странный блеск в глазах. На Светлану же сей аргумент произвёл обратное впечатление: к интуитивному недоверию к юноше приплелись сомнения в его душевном равновесии.
И когда узкая, обитая тёмной тканью карета скрипнула и остановилась у парадной, женщины смотрели друг на друга только искоса и не разговаривали. Вера Петровна и сама была не рада, что приняла помощь Кости, но решила настоять на своём, чтобы поставить дочь на место. А то взяла моду – поперёк слова молвить.
Ерохин заметил перемену в настроении, но решил оставить это на потом. Сейчас главным было увезти дам подальше отсюда, как следует накормить и обогреть. Приказчик Игорь, который сегодня лично выехал в город, чтобы забрать молодого человека, помог ему погрузить вещи незнакомок. Взбираясь на козлы, он раздражённо шепнул на ухо Константину: «От женщин одни неприятности», на что тот расхохотался и велел Игорю поторапливаться.
Помимо скверного характера, приказчик обладал невероятно отталкивающей внешностью, которая, без сомнения, и была виновницей его сварливости, – Игорь с рождения был горбуном. На длинном рябом лице злобным огоньком поблёскивали маленькие глазки. При виде женщин его тонкие губы сжались настолько, что превратились в едва различимую бледную полоску, а на скулах заиграли желваки. Одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы дочь Веры Петровны побледнела ещё больше и едва не лишилась чувств.
– Если в этом городе и злобствует колдун, – взволнованно обратилась она к матери, – то это он. Этот страшный человек. Нам не стоит с ним ехать.
– Не мели чепуху, – фыркнула мать, запихивая Светлану в карету. – Люди предлагают тебе помощь, а ты поносишь их на все лады. Стыдись!
За всё время пути до усадьбы графа Ерохину так и не удалось разговорить дам как следует. Вера Петровна бесконечно рылась в небольшой сумочке, а Светлана, приоткрыв плотную шторку, неотрывно следила за дорогой и мрачнела с каждой минутой. Продрогшие пушистые ели и дорожная слякоть, хмурые сумерки и редкий мокрый снег навевали тревогу. Монотонный скрип колёс престранно смешивался с редким лошадиным хрипом, заставляя в памяти оживать давно позабытые страхи. Весь сущий мир сосредоточился в маленьком тесном пространстве кареты, а снаружи воплотилось царство ужаса и тьмы. Константин нёс какую-то чушь о здешних местах, но слова растворялись в этом гнетущем полумраке. Нескончаемой
