жилета. Жилет был накинут на армейскую куртку хаки с вышитыми тут и там синими незабудками. Наряд дополняли джинсы, солдатские грубые ботинки, краги из пятнистой коровьей шкуры. Александра отметила длинные музыкальные пальцы парня с припухшими артритными суставами. На безымянном пальце левой руки красовалось кольцо, сплетенное из бисера, – такое широкое, что закрывало всю фалангу.
Встреться он ей в мастерской у коллег, Александра даже не взглянула бы на парня во второй раз, настолько этот типаж был бы там уместен. Но в лесу, в качестве сторожа большого отеля, Жора смотрелся странно. «Здесь нужен здоровенный мужик, чистить снег и дрова рубить. И лучше не один. А тут такое “дитя цветов”!» Знакомясь и протягивая сторожу руку, художница невольно улыбнулась.
– Георгий, Жора, – церемонно представился парень. – Здешний привратник. Я не люблю, когда меня называют сторожем.
– Александра, Саша, – ее улыбка становилась все шире. – Художница. Хотя меня редко так называют, но я тоже этого не люблю.
Парень озадаченно взглянул на нее и улыбнулся в ответ. Зубы у него оказались скверные – серые, в черных точках. Улыбка моментально исчезла, словно он вспомнил о своем недостатке.
– Как вы хотите жить? – спросил он, обращаясь сразу ко всем. – В одном шале или в двух разных?
– В двух разных, – немедленно ответила Светлана. – Иначе мы не сможем работать.
Александра согласно кивнула. Она привыкла к одинокой жизни и с трудом выносила чье-то постоянное присутствие рядом.
– Как скажете, – меланхолично ответил парень. – Мне просто дров рубить в два раза больше, ну да ладно.
– Здесь печное отопление?! – обрадовалась Александра.
Она питала слабость к печкам еще с детства, когда они с родителями гостили у родственников в подмосковной деревне. Ради нее печь топили летом, даже в жару – так Саша любила сидеть рядом с дверцей и смотреть, как в открытом поддувале на груде золы пляшут отсветы огня. В этой пляске ей мерещилось нечто волшебное: золотые саламандры, огненная зыбь на заколдованной реке… Сидя по-турецки перед печкой, ссутулившись над сказками Гофмана, Саша дожидалась, когда угли прогорали. Тогда она с помощью холщовой рукавицы открывала дверцу топки (что было строго запрещено делать) и завороженно смотрела, как тонкие огненные черви ползают по чернеющим углям. Иногда раздавался легкий треск, хлопок – словно удар крошечных ладоней. В лицо дышал тяжелый, плотный жар. Спать она ложилась, словно опьянев, и спала крепко, как никогда в городе.
– Здесь камины в каждом шале, – пояснил Жора. – Правда, везде теплые полы, но в морозы этого мало. А завтра обещают минус двадцать. Ну, идемте!
Оставив машину на широкой расчищенной площадке за воротами, они двинулись по дорожке, ведущей к главному зданию. Это его красную крышу Александра заметила из-за ограды. Приземистое
