На что им ученье! Они с капиталами при всем своем полном невежестве прожить могут.
Отрадина. А не разбогатею, так, может быть, и без приданого добрый человек возьмет. Как ты думаешь? У меня такой есть на примете.
Аннушка. Дай-то бог! Только ведь и мужчины-то нынче…
Отрадина. А что?
Аннушка. Да сначала очень завлекательны, а потом часто бывают даже и очень обманчивы.
Отрадина. А ты почем знаешь?
Аннушка. Да ведь я живой тоже человек, разве не вижу, что на свете-то делается!.. (Складывает платье.) В шкаф, что ли, повесить?
Отрадина. Оставь тут! Я его еще раз примеряю и спрячу.
Аннушка. Так пойти за свое дело приняться. У нас в кухне-то никого нет, не вошел бы кто.
Отрадина (взглянув в окно). Ты прежде отопри: Григорий Львович идет; а потом уж и ступай за своим делом.
Аннушка отпирает, впускает Мурова и уходит в дверь направо.
Явление второе
Отрадина и Муров.
Отрадина (встречая Мурова). Ах, мой милый, как я рада!..
Муров. Здравствуй, Люба!.. Ты, должно быть, сегодня рано встала; уж и одета, и причесана, точно ждешь кого.
Отрадина. Чему ты удивляешься, я не понимаю; я всегда так встаю. Да ведь ты сам сказал, что придешь ко мне сегодня рано, тебе нужно о чем-то поговорить со мной.
Муров. Ах, да, я и забыл совсем. Да, точно, я ведь говорил тебе.
Отрадина. Да ты что-то и всегда стал рано приходить ко мне, как будто боишься кого.
Муров. Ах, боже мой! Разумеется, боюсь, только не за себя, а за тебя. Очень просто, я не хочу, чтоб про тебя дурно говорили.
Отрадина. Благодарю, мой милый, благодарю! Однако ты прежде этого не боялся. Да ведь уж разве скроешься? Уж и теперь мне намекают: «Скоро ли, барышня, Григорий Львович женится на вас». Лучше бы не прятаться, а эти толки прекратить.
Муров. Уж чего бы лучше, но, к несчастью, мой друг, это пока невозможно.
Отрадина. Как невозможно? Почему? Что ты говоришь? Я не могу этому поверить.
Муров. Маменька не согласится; да и согласится ли она хоть когда-нибудь, я не знаю, а я без ее воли шага шагнуть не смею.
Отрадина. Что же ей нужно?
Муров. Ей нужно, чтоб я женился на девушке богатой и с сильной родней.
Отрадина. Всё это новости для меня; я тебя знаю четыре года, а ты мне ни слова.
Муров. У меня до сих пор и разговора с маменькой об этом не было.
Отрадина. Да как же так? Ты не имел права молчать, ты обязан был говорить обо мне.
Муров. Что ж делать… Виновато во всем мое воспитание; я человек забитый, загнанный. Извини меня – ну, я просто боялся. Но, наконец, мне надоело быть постоянно под опекой. Ты сама посуди. Я совершеннолетний, а не смею ступить шагу без позволения, не смею ничем распорядиться, каждый рубль должен просить
