хотя это как раз было бы в твоём стиле. Ты же у нас любительница всякой паранормальной ерунды. Но, увы, с нами нет ни Малдера, ни Скалли, ни твоего обожаемого Дина Винчестера.
– Ладно, – решилась я, понимая, что иначе мы на этой дороге простоим до утра, – только руку мне дай, чтобы через канаву перепрыгнуть.
– Вот! – Мишка торжественно, хотя и не слишком вежливо ткнул в меня пальцем. – Вот она, смелость и сила духа! А вы стойте тут и переживайте, мучайтесь от неизвестности.
– Отвага на грани идиотизма, – проворчала я, злясь на себя, на Мишку, на Додика и на весь творящийся вокруг дурдом.
– Ребята, вы только за эту ёлку не заходите, ладно? А то если и вы внезапно пропадёте, это будет уже явный перебор, – попросила Лика, с тревогой оглядывая нас, и внезапно перекрестила по очереди Мишку и меня.
Вдохновлённые таким своеобразным напутствием, мы с грехом пополам перебрались через неглубокую канавку и, неосознанно взявшись за руки, осторожно пошли в сторону загадочного аномального места. Обойдя непонятную ель по широкой дуге, мы увидели то, что и должны были увидеть: за деревом никого не было. То есть вообще никого, ни стоящего, ни сидящего, ни лежащего. Не наблюдалось также и зияющих провалов в земле, во всяком случае, заметных издали.
– Ну что? – крикнул с дороги Венечка, которому явно было неловко из-за того, что с Мишкой пришлось пойти мне, а не ему.
– Ничего, – отозвалась я и увидела, как они с Ликой разочарованно переглянулись, – и никого. Слушай, а может, мы что-то такое съели или выпили, и теперь у нас коллективная галлюцинация? – это я уже негромко спросила у нерешительно переминающегося рядом Мишки.
– Что? – он пожал плечами и вдруг шепнул. – Сонь, тебе не страшно? А то мне чего-то жутковатенько так, словно фильм ужасов смотрю и точно знаю, что в ближайшее время случится что-то кошмарное. Только это будет не на экране, а в реальности, и не с кем-то там, а со мной… со всеми нами?
– Слушай, не нагнетай, – я раздражённо поморщилась, так как приятелю удалось передать именно то, что никак не могла сформулировать я сама: ощущение стремительно приближающейся неизбежной катастрофы.
Пока мы занимались разведывательной деятельностью, тени вокруг стали гуще, и я повернулась к Мишке:
– Мишань, а который час? Я телефон в машине оставила, в сумке: всё равно сети нет.
Приятель вытащил из нагрудного кармана рубашки смартфон, посмотрел на экран, зачем-то встряхнул аппарат, снова посмотрел и непонимающе взглянул на меня:
– Странно, – многочисленные веснушки стали заметнее на побледневшем лице всегда бодрого и неунывающего Мишки, – показывает, что сейчас половина второго, но ведь этого не может быть, правда, Сонь? Мы в половине второго в аккурат к лесу подъезжали, я точно помню, потому что как раз на время посмотрел.
Я почувствовала, как у меня заныли зубы от чёткого ощущения, что я не хочу знать ответ на повисший в воздухе пока ещё не заданный вопрос. Просто
