не могла это остановить. Так же, как и происходящее.
– Итак, мой вопрос. В кого ты влюблена, признавайся, Вейсмонт, – Джил наблюдала ее растерянность с мстительным удовлетворением.
– Я… ну… э-э-э, – Аттина заторможено переводила взгляд с одного лица на другое. Амир казался сосредоточенным, он, очевидно, ждал ее ответа.
Но почему она должна первая признаваться в любви?! Да еще и у всех на глазах!
Илай насмешливо покивал, словно подстегивая.
Гвен выглядела обеспокоенной.
И только Райден ободряюще улыбнулся ей, никак не заинтересованный в ответе.
– Райден.
Аттина даже не сразу поняла, что произнесла это вслух.
Амир вздрогнул и отступил на полшага.
По бассейну прошла волна и выплеснулась на шезлонги.
Гвен едва успела поднять руку. Капли послушно замерли неподвижной стеной и осыпались обратно в воду. Она выглядела обескураженной.
Амир старательно игнорировал насмешливый взгляд Джил.
Что она наделала?!
К счастью, Райден не питает к ней ответных чувств, она сможет все объяснить ему позже.
– Мисс Гвен, ваша матушка зовет вас и вашего брата в парадную гостиную, – голос официанта звучал почтительно и сладко, словно за ворот вылили ложку сиропа.
Гвен неохотно поднялась с шезлонга. За ней поспешили Илай и Джил. Амир ушел последним. Не оборачиваясь.
Аттина вздохнула и неуверенно пошла к двери. Но стоило ей переступить порог, как Райден обхватил ее за плечи останавливая.
– Я тоже тебя люблю, – его губы, едва касались ее уха, посылая волны дрожи. – И я рад, что это чувство взаимно.
***
Отец в задумчивости сидел за столом у дальней стены парадной гостиной, сложенной из мелких, желто-коричневых камней, и Аттина поспешила к нему присоединиться. От Райдена она просто сбежала. Да и что она могла ему сказать?
Увидев ее, Мартин Вейсмонт улыбнулся.
– Все хорошо? Ты взволнована.
– Просто… невероятно, – подобрала подходящее слово Аттина, логично предположив, что здесь, под защитой отца, она может вздохнуть спокойно.
Главное было – по сторонам не смотреть. Она сомневалась, что сможет сейчас выдержать взгляд Амира. Она боялась даже предположить, что он о ней думает. Злится? Презирает ее? Ну еще бы, целовать одного парня, чтобы на следующий день признаться в любви другому.
Отец заботливо придвинул к ней тарелку, на которой красовались холодные закуски, а также ее любимые пирожные с кремом, но есть совсем не хотелось.
Поглощенная своими мыслями, Аттина не сразу заметила, что мимо них прошла Ванесса Гатри-Эванс, четвертая из старейшин Совета, бледная болезного вида брюнетка, с лицом едва тронутым морщинами. Мать Амира.
Она шла очень медленно, сосредоточенно глядя прямо перед собой. Распущенные волосы падали на бледное
