больным», – подумала Бриджит, но не сказала вслух, сочтя, что это будет похоже на предательство.
Она не очень давно знала Банни, однако достаточно, чтобы понять: пережитое серьезно ударило по его здоровью. Он провел десять дней во тьме, прикованным к стене и в полном одиночестве – если не считать ежедневных жестоких избиений. И будто этого мало, в довершение ему прострелили ногу. Большинство людей не пришло бы в себя и после половины таких издевательств. Банни не походил на большинство, но это не означало, что он неуязвим. Последнее время – в тех редких случаях, когда она видела его, – он выглядел отстраненным и непохожим на самого себя. И к повседневным делам частного детективного агентства он не проявлял больше особого интереса.
Доктор Райт протянула Бриджит пластиковый стаканчик с вином:
– Земля вызывает Конрой. Вы перестали вдруг говорить и принялись смотреть вдаль.
– Простите.
Райт скинула туфли и забралась с ногами в кресло со стаканчиком вина в руке.
– Окей. Итак, гипотетически говоря, вы хотите снова сойтись с этим Полом?
– Честно говоря, не знаю. В смысле… – Бриджит нервно поковыряла краску на руке, в которой держала вино. – Мне не очень везло с отношениями. Я чуть не выскочила замуж за человека, который, как оказалось, трахал все, что могло шевелиться. Тогда я познакомилась с парнем, который не только не начал приставать ко мне, чего я ожидала, но и впоследствии спас мне жизнь.
– Серьезно?
– Ну да. Правда, я его тоже один раз спасла. Хотя, кажется, даже два раза. И это не считая того, как мы впервые по-настоящему познакомились.
– И как же?
– Я попросила парня об услуге, после чего его чуть не зарезал больной старик.
Бриджит осушила стаканчик до дна, и доктор Райт наклонилась, чтобы налить еще.
– Ну, у меня случались свидания и похуже.
– А еще это дело, которым я зарабатываю теперь на жизнь. Я имею в виду работу частным детективом. Я-то думала, все сведется к поиску потерянных близких и привлечению мудаков к ответственности, а оказалось – нет. Сплошные сомнительные страховые претензии, а также всякие личности, бегающие трахаться на сторону. Без обид.
– Принято.
– М-да, тут поневоле разочаруешься в человечестве… – доктор Меган Райт издала долгое и громкое презрительное фырканье.
Бриджит развернулась, чтобы увидеть ее лицо.
– Не поняла?
– Простите, не удержалась, – доктор Меган Райт фыркнула еще раз – дольше и громче прежнего.
– Поверить не могу, что вам платят за это деньги.
– Ради всего святого, ну послушайте себя! Вы рассуждаете как какая-нибудь недалекая экзальтированная малолетка, которая только что узнала, что жизнь несправедлива. Сколько вам – тридцать восемь?
– Тридцать два!
– Вот именно, и вы не становитесь моложе. – Немного красного
