сопротивляйтесь, во сне организму легче восстановиться…
Верховный и не собирался.
Он ухнул в бездну сна, в которой смешались, что Мекатл с вырванным сердцем, которое он держал в руках и норовил сунуть Верховному, что Императрица, что Золотая маска, та самая…
Потом все исчезло, и осталась лишь она.
Золотые веки дрогнули, и Верховный ощутил на себе всю тяжесть божественного взгляда. Но каким-то чудом, не иначе, выдержал его.
– Меняешься, – голос раздался в голове, пробив муть сна. – Хор-р-рошо…
Этот звук разнесся, причиняя боль, но и её Верховный выдержал.
Голову вот склонил. Не из страха, ибо его не было, но выражая почтение. И уважение. Врагов тоже стоит уважать, особенно если они – боги.
– Я не враг вам, – она тоже изменилась, эта маска. – Признаю… я слишком долго был в забытьи, вот и слегка перестарался. Но я не враг вам.
– Друг?
– Тот, кто может защитить. Ведь время близится, человек… время близится.
Эхо его голоса еще звучало в ушах, когда Верховный очнулся.
Темно.
И свечи почти догорели, но раб, сидящий у подставки с ними, не спит. Взгляд его тревожный направлен на эти самые свечи, а руки сжимают связку новых.
Ночь?
Утро?
Здесь всегда сложно понять, ибо Храм живет собственной жизнью.
Ночь.
Верховный прислушался и по звукам, что доносились из-за двери, точнее их отсутствию, заключил, что таки ночь. В то же мгновенье раздался оглушительный храп, заставивший раба сжаться.
– Ты, – тихо окликнул его Верховный. – Подай воды.
Шепот не вызывал привычной саднящей боли в горле. Стало быть, маг помог.
Раб встал на четвереньки. И едва не сломал свечи. Тут же вздрогнул, затрясся всем телом. Из новых, что ли? Те, кто при храме давно, знают, что Верховный не имеет обыкновения гневаться за такую ерунду.
– Поставь свечи. И подай воды. Помоги мне сесть…
Оправиться.
Тело слабо, а слабое и больное – слабее прочих. И ныне Верховный едва не сделал того, чего не делал с лет юных. Впрочем, до нужника его практически дотащили. И раб помог устроиться, и бережно держал, а потом, не дожидаясь приказа, перенес Верховного к умывальне. И там, устроив на скамеечке, смыл мягкой губкой пот с кожи.
А затем обернул полотенце.
– Как тебя зовут?
– Акти, господин, – шепотом ответил раб, глядя под ноги.
– Скажешь, что я желаю видеть тебя при себе, – Верховный попытался было подняться, но пусть даже боль ушла, причем и та, которая в горле, сил у него не прибавилось. – Кто тут…
– Господин Владыка копий, – шепотом ответил Акти. – Велел разбудить, если вы… когда вы очнетесь. Сразу. Он… будет зол.
И снова согнулся.
– Ничего, мальчик. Иди… нет, сперва посади меня… в постель посади.
– Лучше в кресло. Я добавлю подушек.
