включен на создание облика «черного человека», все системы работают нормально… стоп! А инк скафандра? Он-то не отключался во время «сезона небытия» хозяина и все видел!
– Джордж, – позвал мысленно спасатель; киб-интеллект скафандра имел при рождении другое имя, но Шаламов упорно называл его Джорджем, отдавая своеобразную дань памяти погибшему «Кентавру».
– Готов к работе, – отозвался компьютер бесстрастно.
– Высвети мне события после моего отключения.
– Не понял, повторите. С какого момента времени?
Шаламов сообразил, что для Джорджа он сознания не терял, разве что изменилась манера управления скафандром. Значит, его сомнения подтверждаются: в периоды забытья телом управляет та часть мозга, которая удерживает маатанскую память. Итак, формула его существования такова, что сознание и оба вида памяти подчинены человеку, за исключением «черных кладов», а подсознание и маатанская память – сформировавшемуся «черному»… Можно натворить дел… если не подчинить себе до остатка мозг. Необходимо срочно попытаться «присоединить» все ресурсы одному хозяину – ему, Шаламову.
– С какого времени дать запись? – повторил Джордж.
– С момента подхода к Маату.
– Даю запись.
Шаламов терпеливо выслушал скоростную запись происшедших за это время событий и в задумчивости прошелся по неровной поверхности какой-то плиты, венчавшей не то башню, не то колонну, пока не понял, что стоит на крыше одного из горловианских «храмов».
– Как я оказался на этом здании?..
Инк скафандра удивился, но задавать вопросы в духе своего хозяина запрограммирован не был.
– Вы просили Хранителя Пути отправить вас вслед за больным «черным человеком», и «струна» метро закончилась здесь, внутри здания.
– Этого следовало ожидать… я уже испытал однажды их систему мгновенного транспорта, правда, внутреннюю, но от внешней она, похоже, не отличается ничем. Значит, мой «черный приятель» тоже вышел здесь? Что ж, помаракуем, куда он мог отправиться, и двинемся искать. Никуда он отсюда не денется, если только не махнет куда-нибудь за пределы Горловины… что, кстати, вполне может статься.
Шаламов поднялся над «храмом», оглядел с километровой высоты панораму острова, заросшего вудволловым лесом, но на этот раз вид «развалин сгоревшего города» на него не слишком подействовал. Океан, окружавший остров, отсвечивал медвяной желтизной, был пустынен и неподвижен, лишь у побережья он серебрился рябью мелких волн. Тишина и покой. Мертвая тишина и мертвый покой. И все же что-то здесь было не так, Шаламов мог поклясться, что пейзаж во время его первого пребывания на Страже был иным.
Озарение пришло, когда он обратил внимание на цвет неба – темно-розовый, вишневый на горизонте, а раньше он был гораздо светлее. Выходит, Горловина перестает излучать свет, а это значит, что Страж Горловины уже не сможет долго сдерживать схлопывание «серой дыры» в
