вернулся и приказом по дивизии, за № 41, просил меня принять его «искреннюю благодарность за отличное командование мной дивизией почти в течении двух месяцев его отсутствия».
4 февраля я служил панихиду по великому князю Сергею Александровичу в походной церкви 32-го полка, 5 февраля я отправился с начальником штаба[234] на экзамены в полковых учебных командах. Довезя начальника штаба до 32-го полка и поручив ему ознакомиться с успехами обучения в этом полку, сам проехал в 31-й полк. Не найдя учебной команды, заехал в штаб полка, вызвал командующего полком[235][236] и уже с ним проехал в учебную команду, где застал полную растерянность: команда была собрана, а экзаменационной комиссии еще не было, хотя было уже 10 час. утра.
Меня это страшно взорвало, я еле сдержался, послал за подполковником Антоновым[237] – председателем комиссии. Он пришел, по-видимому, его подняли с постели, т. к. он, растерявшись, ничего не соображал и не мог мне даже дать определенных ответов на мои вопросы. Я обратился тогда к командовавшему полком, и от него не мог получить должного ответа. Тогда я заявил, что вижу, что мне тут делать нечего и предоставляю им самим судить, дать самим себе оценку такому отношению к делу, что делать замечания такому боевому офицеру (это был подполковник Зиневич с Георгием 4 степени и золотым оружием) мне совестно, что он лучше меня должен понимать, что сейчас для обучения надо дорожить каждой минутой, что ведь им же самим и придется идти в бой с этими стрелками и потому казалось бы в их же интересах обучить людей как можно лучше, а они начинают занятия не в 8 часов утра, как мною было приказано, а после 10-ти.
Сказав все это, я сел в автомобиль и, не простившись ни с кем, уехал. Все во мне кипело, отъехав немного, встретил двуколку, на которой нагружено было огромное дерево, которое, казалось, сейчас раздавит двуколку, а между тем у нас был и так большой некомплект обоза. Остановился, послал за заведывавшим хозяйством и, отчитав его, приказал немедленно снять дерево с двуколки.
Вылив немного накипевшее во мне, поехал в 30-й полк, где застал экзамены учебной команды в полном разгаре, отвечали очень хорошо, учение также прошло весело с большим подъемом. Поблагодарив заведывавшего учебной командой, проехал на стрельбище. Тут меня вполне удовлетворили – на 400 шагов в головные мишени (очень трудная стрельба) большинство из 5 пуль попадало 3, что считалось очень хорошо.
Вернулся домой к обеду, днем ездил к соседям – к командиру 26-го корпуса генералу Гернгроссу[238] и к начальнику 7-й Сибирской стрелковой дивизии Братанову[239], три раза застревал в снегах, но все же добрался до них.
На другой день опять поехал в 31-й полк, все уже были на местах и поверка окончивших учебную команду шли в полном порядке, была представлена программа
П. К. Радзин.
Б. М. Зиневич.
…командующего полком… – Зиневич Бронислав Михайлович (1874 – после 1922), полковник (1915). В июне-августе 1916 г. командующий 31-м Сибирским стрелковым полком, с 11.1916 по 11.11.1917 – командир 534-го пехотного Новокиевского полка. Участник Белого движения в Сибири, позднее принят в РККА, репрессирован.
…Антонов, в 1916 – подполковник, председатель комиссии 31-го полка 8-й Сибирской стрелковой дивизии.
…Гернгросс Александр Алексеевич (1851–1925), генерал от инфантерии (1910). С 15.08.1914 по 28.12.1916 – командир 26-го армейского корпуса.
…Братанов Василий Николаевич (1862 –?), генерал-лейтенант (1915). В 1915–1917 гг. командующий 7-й Сибирской стр. дивизией. С 1918 – в РККА.
