я мигом!
– Мигом не получится, – покачал головой дед. – Здесь, на войне, все с головой делать надо… До рощи ты доползешь. А там деревья тебя укроют. Вот разведданные. За них три моих товарища жизнь свою отдали.
С этими словами раненый солдат протянул Серёже клочок бумаги.
Серёжа сжал бумагу с таинственным названием «разведданные» и легко выбрался из окопа.
Он был маленьким, худым и полз, прижимаясь к земле и извиваясь, как ящерица. Высокая трава смыкалась над ним. От росы гимнастерка стала мокрой, а сапоги блестели. Временами мальчик слизывал с губ холодные капельки росы. Несколько раз над ним свистели пули, и тогда Серёжа замирал. И снова полз вперед.
Так он добрался до рощицы и, лишь когда деревья обступили его, скрыли от глаз врага, встал и зашагал в сторону поселка.
Серёжу долго не пускали в штаб, думали: нечего там делать мальчишке. Но он твердо стоял на своем, и в конце концов начальник караула провел его к командиру.
– Кто такой?! – строго спросил командир, разглядывая мокрого от росы мальчонку в военной форме.
– Сергей Манюшин! – по-военному доложил мальчик.
– Допустим, – сказал командир. – И откуда ты такой взялся?
– У нас с дедом окоп на ничейной земле! – ответил мальчик. – Я принес разведданные.
– Разведданные? – Командир сразу поднялся с места. – А где старшина Волчак, где Володя Савичев, где Камыкваль? Знаешь?
– Знаю, – ответил мальчик. – Погибли смертью героев. А дед ранен.
– Какой еще дед? – сухо спросил командир. Он был опечален смертью своих разведчиков.
– Солдат Манюшин, – ответил Серёжа.
– Так он месяц как погиб, – горько усмехнулся командир.
– Он пришел со мной, – стоял на своем мальчик.
– С того света, что ли? – все еще не верил командир Серёже.
– Оттуда, где нет войны, – сказал мальчик.
– Ладно! – сказал командир. – Пусть потерпит старый солдат. Мы скоро пробьемся к нему. А ты оставайся здесь!
И сразу все командиры подошли к столу и склонились над клочком бумаги, который стоил трех солдатских жизней.
А Серёжа тихо дошел до двери и вышел на улицу.
Как это случилось? Как произошло?
Солнце стояло прямо над окопом, и окоп раскалился, как печь. А выйти из этой печи нельзя – враг близко.
А у двух солдат, большого и маленького, была одна фляга с водой на двоих. Фляга алюминиевая, в брезентовой рубашке, с нарезной пробкой, которая завинчивалась. И воды в ней было не более половины.
То дед попьет, то внук утолит жажду, а вода не кончалась.
И вдруг мальчик заметил, что после деда вода не убывает: раненый не пьет, только прикладывает горлышко фляги к губам – бережет воду для него, для Серёжи. И Серёже стало стыдно, что он пьет, а раненый терпит, хотя губы его пересохли и потрескались. И когда дед снова протянул флягу, мальчик не сделал ни глотка, только поднес алюминиевое горлышко ко рту и подышал водой.
И
