Дэнки Такаги.
Шагая следом за надзирателем, я старался держать спину прямо, но всё равно при каждом шаге рубаха прикасалась к спине и мне приходилось сдерживаться, чтобы не шипеть от боли.
Чёртов ублюдок этот грёбаный палач! Придёт время, и я эту брылястую суку достану! Чёрт! Как же больно!
Неожиданно раздалось:
– Кизаму!
Я повернулся на голос.
К решётке камеры, мимо которой мы проходили, прижималась Ёсико. Она была в такой же длинной тюремной рубахе, как и я.
Я рванул было к ней, но тут же получил дубинкой под рёбра. Да так, что аж дыхание спёрло от боли.
– Не трогай его, урод! – закричала Ёсико.
И надзиратель тут же лупанул дубинкой по решётке её камеры.
Ёсико отшатнулась. И я подумал: «Неужели её тоже били?» И понял: не прощу!
– Ты как, Ёсико? – спросил я и снова согнулся от удара дубинкой под рёбра.
– У меня всё хорошо! – крикнула мне вслед Ёсико.
У меня даже слёзы навернулись от этого её: «У меня всё хорошо!» Какой нафиг хорошо? Ничего хорошего нет!
– Я видел твою маму. У неё всё в порядке! – крикнул я и втянул голову в плечи.
Потому что надзиратель на одном тычке не остановился – отходил дубинкой по иссечённой спине. Ну и пофиг! Я своей цели добился – хоть немного, а успокоил девушку.
Наконец, меня впихнули в камеру и закрыли за мной дверь.
– Хоть один звук услышу, – пригрозил надзиратель. – Прибью!
Развернулся и пошёл, постукивая дубинкой по решёткам.
Идиот! Он думал, что играет на нервах, демонстрирует свою силу, а на самом деле докладывал нам, где он находится.
Едва охранник ушёл, из соседней камеры послышался шёпот:
– Кизаму! Кизаму, это действительно ты? Отзовись!
Голос был мне знаком. И в общем-то я надеялся услышать его тут.
Я подошёл к стене и ответил:
– Да, это я. А тут кто? Сэнсэй Макото?
– Да… Как же ты попался к ней в лапы, Кизаму?
Я усмехнулся от того, что «к ней», а не «к ним». Сэнсэй понимал что к чему!
– Захотел вот и попался, – ответил я, осматривая камеру.
Я был один в небольшой клетушке примерно два на два метра. Три стены глухие, одна – выходящая в коридор, сплошная решётка. Вдоль одной стены нары. В углу в полу дырка. Небольшая – не сбежишь! Хотя, бежать я и не собирался. Не за тем я сюда попадал.
– А вас за что сюда, сэнсэй Макото? – спросил я не столько потому, что действительно хотел знать, сколько для того, чтобы слышать хоть чей-то голос.
– Я получил благословение и теперь враг Всеблагой, – ответил сэнсэй Макото.
– Ясно, – ответил я.
– Что тебе ясно? – вздохнул за стеной Макото.
– Ясно, что дело тёмно… – пробормотал я. – Ведь не всех, кого
