кого ждёшь удара.
Вот только вряд ли кто-то из нас ударил бы.
Но не суть. Всегда лучше перебдеть, чем недобдеть.
Мужик подошёл к двери, соединил ладони и сложил пальцы, скрестив все, кроме указательных и больших. И направил на дверь, словно прицелился.
Короткий разряд, и вот уже дверь открыта.
– Заходим! – приказал он.
Перед тем, как зайти, я оглянулся и увидел, как кустарник с двух сторон дорожки соединился, отрезая обратный путь.
Понятно. Значит передвигаться тут можно только там, где можно. Во всяком случае, пока. Пока я не разберусь, как тут всё управляется. Ясно, что магией, потому как это академия магии. Но не может быть, чтобы нас не научили справляться с такими вещами, как колючий кустарник – грош цена магу, который не может убрать со своего пути такое простое препятствие.
Мы вошли и остановились в пустом холле. Прямо по первому этажу шёл коридор с дверями. И тут же была лестница на второй этаж. На стенах никаких картин или украшений. В холле или в коридорах никакой мебели или цветов. Всё строго, казённо и бездушно.
Мужик встал перед нами.
Теперь он чувствовал себя увереннее. Это видно было по чуть более расслабленной позе, хотя спиной к нам он по-прежнему не поворачивался.
– Я ваш куратор, – представился он. – Зовут меня сэнсэй Забуза. Пока не освоитесь, все вопросы ко мне. А теперь представьтесь. Называете имя, возраст и свою магическую способность. Коротко, без лишней болтовни. Начнём по старшинству.
Сэнсэй Макото не стал спорить. Он шагнул вперёд и представился:
– Макото. Пятьдесят шесть лет. Магическая способность – лекарь.
Куратор Забуза приподнял удивлённо бровь, но тут же перевёл взгляд на парня, которого бил током.
– Рен. Двадцать два года. Магическая способность замораживать, – отчитался он.
Двадцать два? А выглядел он моложе! Лет на семнадцать-восемнадцать. Весь такой щуплый с чёрными, как смоль, волосами.
Следом куратор взглянул на его товарища, и тот отчитался:
– Сэдэо. Двадцать. Магическая способность делать вещи прозрачными.
А вот он выглядел постарше, чем Рен, возможно из-за того, что был покрупнее, плюс, в его волосах была широкая седая прядь.
Я слушал Сэдэо и Рена и не понимал, как они оказались в тюрьме. И если по поводу Сэдэо ещё можно было предположить, что он сделал прозрачным не то, что нужно, и потому загремел в тюрьму, то по поводу Рена вообще никаких версий не возникло.
Ладно, можно будет потом расспросить.
Остались только мы с Ёсико. И следующая отвечала она:
– Ёсико. Восемнадцать. Магическая способность – я пишу иероглифы, и они исполняются или заставляют предметы делать то, что я написала. А ещё…
– Я сказал без лишней болтовни! – оборвал её Забуза.
– Да я… – начала было оправдываться Ёсико.
– Достаточно! – куратор посмотрел на меня. – Давай
