не так рано, хотя все и говорили, что с выбранным направлением если ты не женился до выпуска, то скорее всего и помрёшь холостяком где-нибудь на дальних границах обитаемого мира или экспедиторов от агрессивных местных охраняя.
– Помнишь, как она на нас ругалась за то, что на окне сидим?
– Угу. И сама же потом на него залезала, домой нас зазывая, вместо того, чтобы заклинание отправить. Прапрапрадед как-то раз в такой момент заявился, ты тогда с температурой валялся, так его чуть удар не хватил. Мол, с такой фамилией не положено себя так вести.
– Ой, не напоминай мне этого благородного хрыча.
Некрасивым выражением “благородный хрыч” маги называли Велемира Ярычевского, деда покойной прабабушки Вики. Та-то была уже Ярычевой, была какая-то мутная история с неравным браком, которую притопили сразу же, та даже всплыть наружу не успела. Старику не просто перевалило за сотню, тот прожил практически полторы, что даже по меркам местных магов было впечатляюще. Сотней никого не удивишь, сто двадцать – почтенный возраст даже для чистокровного мага, но полторы – случай исключительный. Ещё бы на характере это лучшим образом сказывалось, но тут никакого спроса.
На Вянку тот едва взглянул: к внучке относился не очень, как же, разбавили благородную кровь, а тут и вовсе полукровка. Старик, конечно, погоду над целым городом мог в одно лицо поменять, но уж больно это лицо кривил перед простыми смертными. После того визита девушка видела его ещё дважды: один раз он зачем-то приходил к Виктории за пару лет до её смерти, а в третий – на похоронах. Тот взял на себя их организацию, и это, пожалуй, единственная хорошая вещь, которую о нём можно было сказать. Кажется, пережил её ненадолго, но этого они уже не знали. Остался ли кто-то ещё из Ярычевских – тоже, те в последние полсотни лет считались теми ещё затворниками.
– Пойдём, огрызок благородного семейства, надо проверить, всё ли в порядке. Или завтра? – Шед спустил ноги с подоконника, кивая сам себе. – Завтра займёмся уборкой, сегодня я хочу дышать липами. И залезть куда-нибудь в заросли.
– Хочешь, я спихну тебя в крапиву?
– О моя жестокая! – он всплеснул руками, напоминая этим любящего самую гнусную театральщину Артура. – Но если это доставит тебе удовольствие, я согласен и на крапиву!
– Боги, вот за что я его люблю, а? Он же совершенно невыносим. Ладно, пойдём. Липы так липы. С тебя мороженое, огрызок благородного семейства сладкого желать изволит.
– Как скажешь, хоть звезда в небе.
*
Обратно вернулись затемно. Могли бы и раньше, но при всём обилии используемых в быту заклинаний, не было ни одного, что спасало бы от стёртых новой обувью ног. Так что Вянку пришлось нести на спине, но Данковцев не жаловался, та была мелкой, а в сравнении с “раненными” однокурсниками, которых временами приходилось таскать на себе, отрабатывая эвакуацию в безмагических пространствах, то и вовсе шлось почти свободно.
– Тебе
