а я попросил Эскулапа повторить для меня чудное словечко.
– Зачем тебе? – спросил он.
– Помпа пристал со второй газетой, с юморной. Мало ему «На вахте». Ваше перлим…
– Пимперлимпимп…
– Вот—вот! Было бы в самый раз. Ведь юмор – это превращенье милого лица.
– Миша, Миша, не употребляй всуе то, о чем не имеешь представления!
Вот так. Врезал мне по бамперу и ушёл.
Я тоже отправился к себе и допоздна разрисовывал стенгазету с привычным названием «На гак!» Мне было, в общем, всё равно.
А мальчик мне сказал, боясь,
Совсем взволнованно и тихо,
Что здесь живёт большой карась
И с ним большая карасиха.
Эти строчки продекламировал мне, кто бы вы думали? Кочегар Броня Ремкявичус! (По решению помпы, в редколлегию «юморной» газеты был введён второй человек, и оказался им Броня.)
Я как раз кончил раскрашивать заголовок, навесил «на гак» всяких смешных человечков без опознавательных знаков и не знал, что делать дальше. Тем у меня ещё не было.
Броня, рывшийся в моих книжках, предложил изобразить штурмана Лекинцева.
– В каком виде? – спросил я.
– В рубке, на рабочем месте, с биноклем в руках, но голым.
– Совсем без всего?
– Нет, в фуражке и кителе, – ответил котельный машинист второго класса.
– У тебя есть какие-то основания для этого? – спросил я.
– Ты, говорят, плавал с ним, поэтому должен знать Рэма лучше меня. Это же ходячая буква закона. Срать не сядет, не заглянув устав и не испросив разрешения начальства.
– Не пойдёт, – отрезал я. – Если он тебе чем-то насолил, это не повод совать его в стенгазету. И потом, какую ты подпись придумаешь под таким шаржем?
– За нас её придумал один американец. Я эту цитатку выучил наизусть. Слушай: «Он был из той редкой породы людей, которые скорее выйдут на улицу без штанов, чем без шляпы».
– И всё равно, Броня, это похоже на сведение счетов. Никто не поймёт тебя… нас. Ты назвал себя, когда пришёл, «спецкором преисподней», вот и давай, хотя бы для начала, что-нибудь из жизни братьев-кочегаров.
В это самое время и открылся за иллюминатором остров Эстере с горушкой Слаттаратинне. Броня увидел её, после чего и угостил меня «карасём и карасихой», хотя держал в руках книжку стихов Исикавы Такубоку. Я купил её перед самым выходом в море и с удовольствием дал почитать новоявленному коллеге по несчастью горбатиться на помпу.
«Что он имел в виду, – думал я. – Будем здесь кормить карасей или только „ловить“ их со страху возле здешних скал?»
В общем, я плюнул на стенгазеты, заодно – и на притязания помпы, и достал свой бювар.
«15 декабря. Ползём к югу вдоль западных берегов Фарер. Тральцы уже нас ждут. Штормяга
