Твое, Ты, Создатель, воссоздай меня.
Пощади меня, Господи; «Опротивела мне жизнь». «Что такое человек» (Иов.7:16, 17), чтобы мог он беседовать с Богом, Создателем своим? Пощади меня, обратившего к Тебе слово свое; прости раба, который дерзает говорить с Господом. Нужде нет закона. Скорбь побуждает меня говорить; претерпеваемое мною бедствие побуждает меня вопиять.
Болен я, взываю ко врачу; слеп я, спешу к свету; мертв я, воздыхаю пред жизнью. Ты – Врач, Ты – Свет, Ты – Жизнь, Иисусе Назарянине; «помилуй мя, Сыне Давидов» (Мф.20:31), помилуй, Источник милосердия, услыши немощного, вопиющего к Тебе. Мимоходящий Свет, подожди слепого, простри к нему руку, да придет к Тебе и во свете Твоем узрит свет. Присноживущая Жизнь, воззови к жизни мертвеца!
Что я такое, чтобы беседовать мне с Тобою? Увы мне, Господи! Пощади меня, я – согнивший труп, снедь червей, смердящий сосуд, пища огня.
Что я такое, чтобы беседовать мне с Тобою? Увы мне, Господи! Пощади меня. Несчастный я человек, человек рожденный от жены, живущий краткое только время, обремененный многими бедствиями, «человек суете уподобившийся» (Пс.143:4), «приложившийся скотом несмысленным, и» уже «уподобившийся им» (Пс.48:13). И еще, что я такое? Мрачная бездна, страна бедствий, чадо гнева, сосуд уготованный в бесчестие; рожден я в нечистоте, живу в бедности, должен умереть в тесноте. Увы, бедный, что я такое?
Увы! чем я буду? – Теперь я сосуд с нечистотой, раковина наполненная гнилостью, весь полон смрада и ужаса, слеп, беден, наг, имею у себя тысячи нужд, не знаю ни входа, ни исхода своего. Беден я и смертен, «Дни мои – как уклоняющаяся тень» (Пс.101:12), жизнь моя, как лунная тень исчезает, как цвет на дереве растет, и вдруг увядает; теперь цветет, и вдруг засыхает. Жизнь моя-жизнь бренная, жизнь скорогибнущая, жизнь, которая, чем больше растет, тем больше умаляется, а чем больше простирается вперед, тем больше приближается к смерти, жизнь обманчивая, примрачная, исполненная сетей смертных. Теперь радуюсь, и вдруг делаюсь печален; теперь бодр, и вдруг изнемогаю; теперь жив, и вдруг умираю; теперь кажусь счастливым, но всегда бедствую; теперь смеюсь, и вдруг плачу; столько все изменчиво, что едва и один час продолжается у меня в одном положении. Оттого страх, оттого трепет; оттого превозмогают то глад, то жажда, то зной, то холод, то изнеможение, то скорбь… За сим следует внезапная смерть, которая тысячами разных способов ежедневно похищает бедных людей; одного сражает горячкою, другого мучительными болезнями; одного снедает голодом, другого истомляет жаждою; одного топит в воде, у другого отъемлет жизнь петлею; одного истребляет пламенем, другого пожирает зубами лютых зверей; одного убивает мечем, другого губит ядом, а иного одним внезапным страхом заставляет прекратить бедственную жизнь. И сверх еще всех этих великих бедствий, когда нет ничего несомненнее смерти, человек не знает однако же конца своего. И когда думает устоять, падает и погибает надежда его. Человек не знает, когда, или где, или как умрет; однако же несомненно ему известно, что должен умереть.
Вот, Господи, как велика бедность человеческая; и я подвержен ей, и не боюсь. Вот как тяжко бедствие; и я терплю оное, и не скорблю, не вопию к Тебе.
Возопию же к Тебе, Господи, прежде нежели погибну,
