коралл», известный под названием нагуаль[3], на Земле. Потому что именно такой же «коралл», разве что больший по размерам, имел место быть на Тартаре, за тысячи световых лет от Солнца! Чтобы встретить его на Земле, в лесу, случайно, надо обладать супервезением, если только такие объекты открываются случайно. Как говорил Заратустра: случай – это самая древняя аристократия мира. Откуда же он возник здесь, под Владимиром, черт побери?!
Поразмышлять о загадке нагуаля ему не удалось – изменилась обстановка: у озера, в лагере, появились гости. Однако Панкратов ждал одного, а прибыла целая компания. К тому же гости своевольничали. Когда Ставр вышел к озеру, палатка его оказалась свернутой и уложенной возле аэра, отогнанного к опушке леса. На поляне хозяйничали пять загорелых парней и две девушки, весь костюм которых состоял из бахромчатых парео. Они ставили палатки, подключали индивидуальных слуг к системе «фастфуд», раскладывали гамаки, воздушные матрацы, комплексы видеоиллюзора, бары, душевые кабины с электро– и гидромассажем и прочую технику отдыха, которую, кстати, Ставр никогда с собой не брал, довольствуясь малым.
– А вот и абориген пожаловал, – заметил его один из парней, единственный бледнокожий из них. Второй, с бритыми висками, с огромным гребнем, сооруженным из волос, выглянул из палатки.
Среди молодежи в моду снова вошли птичьи прически, а также фауно– и флорокрас, то есть в определенных пределах трансформация формы черепа и тела, что в сочетании с голографическими эффектами, порожденными компьютерами уников, давало очень своеобразные результаты. Большая часть учащихся теперь походила на представителей животного царства. Особенно нравились крупные формы – тигры, львы, медведи, муравьеды, носороги, орлы, грифы, аисты и реже – растительные формы. Не брезговали фаунокрасом и молодые люди постарше, разве что их претензии не были столь вызывающими.
Этот парень напоминал грифоподобного монстра из романа Герберта Уэллса «Остров доктора Моро».
Компания была, в общем-то, как компания, хотя наглецов Ставр не любил, однако среди них явно находился интраморф с почти наглухо закрытой пси-сферой, и Панкратову этот факт не понравился. По его мнению, паранорму среди этих попугаев делать было нечего. Как, впрочем, и агенту «погран-2».
– Здравствуйте, – очень вежливо сказал он, окидывая поляну взглядом и пытаясь определить, кто из парней является интраморфом. – Не кажется ли вам, джентльмены, что выкидывать хозяина из его дома по крайней мере неэтично? Я ведь нашел и занял сие место раньше.
Парни засмеялись, перекидываясь фразами:
– Слышь, Хинн, он, оказывается, раньше нашел!
– Ага, а как же…
– Мы тут уже полтора года отдыхаем…
– Специально делали, вымеряли.
– Надо было табличку поставить: запретная зона!
– А шел бы он лесом!
Одна
Нагуаль – то, для чего у человека нет описания, названия, слов, в отличие от тоналя – всего, чему есть название (Кастанеда К. Учение дона Хуана).
